| Наши партнеры |
Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. - М.: Наука; Голос, 1995-2002. Т. 7. Кн. 1. - С. 11-13.
Родился 1895 г. 3 октября. Сын крестьянина Рязанской губ‹ернии›. Рязанского уезда, села Константинова.
Детство прошло среди полей и степей. Рос под призором бабки и деда.
Бабка была религиозная, таскала меня по монастырям. Дома собирала всех увечных, которые поют по русским селам духовные стихи от «Лазаря» до «Миколы». Рос озорным и непослушным, был драчун. Дед иногда сам заставлял драться, чтобы крепче был.
Стихи начал слагать рано. Толчки давала бабка. Она рассказывала сказки. Некоторые сказки с плохими концами мне не нравились, и я их переделывал на свой лад. Стихи начал писать, подражая частушкам.
В Бога верил мало. В церковь ходить не любил. Дома это знали и, чтоб проверить меня, давали 4 копейки на просфору, которую я должен был носить в алтарь священнику на ритуал вынимания частей. Священник делал на просфоре 3 надреза и брал за это 2 копейки. Потом я научился делать эту процедуру сам перочинным ножом, а 2 коп‹ейки› клал в карман и шел играть на кладбище к мальчишкам, играть в бабки. Один раз дед догадался. Был скандал. Я убежал в другое село к тетке и не показывался до той поры, пока не простили.
Учился в закрытой учительской школе.
Дома хотели, чтоб я был сельским учителем.
Когда отвезли в школу, я страшно скучал по бабке и однажды убежал домой за 100 с лишним верст пешком.
Дома выругали и отвезли обратно.
После школы с 16 лет до 17 жил в селе. 17 лет уехал в Москву и поступил вольнослушателем в Университет Шанявского. 19 лет попал в Петербург проездом в Ревель к дяде. Зашел к Блоку, Блок свел с Городецким, а Городецкий с Клюевым. Стихи мои произвели большое впечатление.
Все лучшие журналы того времени (1915) стали печатать меня, а осенью (1915) появилась моя первая книга «Радуница». О ней много писали. Все в один голос говорили, что я талант.
Я знал это лучше других.
За «Радуницей» я выпустил «Голубень», «Преображение», «Сельский часослов», «Ключи Марии», «Трерядницу», «Исповедь хулигана», «Пугачев». Скоро выйдет из печати «Страна Негодяев» и «Москва кабацкая».
В революции был отмечен Троцким как попутчик.
Крайне индивидуален.
Со всеми устоями на советской платформе.
----
В 1916 году был призван на военную службу. При некотором покровительстве полковника Ломана, адъютанта императрицы, был представлен ко многим льготам. Жил в Царском недалеко от Разумника Иванова. По просьбе Ломана однажды читал стихи императрице. Она после прочтения моих стихов сказала, что стихи мои красивые, но очень грустные. Я ответил ей, что такова вся Россия. Ссылался на бедность, климат и проч‹ее›.
Революция застала меня на фронте в одном из дисциплинарных батальонов, куда угодил за то, что отказался написать стихи в честь царя. Отказывался, советуясь и ища поддержки в Иванове-Разумнике.
В революцию покинул самовольно армию Керенского и, проживая дезертиром, работал с эсерами
При расколе партии пошел с левой группой и в октябре был в их боевой дружине.
Вместе с советской властью покинул Петроград.
В Москве 18 года встретился с Мариенгофом, Шершеневичем и Ивневым.
Назревшая потребность в проведении в жизнь силы образа натолкнула нас на необходимость опубликования манифеста имажинистов. Мы были зачинателями новой полосы в эре искусства, и нам пришлось долго воевать.
Во время нашей войны мы переименовывали улицы в свои имена и раскрасили Страстной монастырь в слова своих стихов.
19-20-21 ‹годы› ездил по России: Мурман, Соловки, Архангельск, Туркестан, Киргизские степи, Кавказ, Персия, Украина и Крым.
В 22 году вылетел на аэроплане в Кенигсберг. Объездил всю Европу и Северную Америку.
Доволен больше всего тем, что вернулся в Советскую Россию.
Что дальше - будет видно.
‹1923›
Автобиография (). - Кр. нива, М., 1926, № 2, 10 янв.
Печатается по автографу (ГЛМ).
Датируется второй половиной 1923 г. на основании воспоминаний С. Борисова (С. Б. Шерна), напечатанных в Кр. ниве одновременно с текстом автобиографии.
Рукопись автобиографии состоит из двух частей, выполненных «в два приема». Первая часть написана химическим карандашом с одной стороны на семи листах (включая обложку с надписью «Сергей Есенин») серой бумаги формата чуть больше А4, сложенного пополам, крупным почерком с небольшими исправлениями (см. Варианты) и почти без знаков препинания. Вторая часть рукописи написана простым карандашом с двух сторон одного листа желтой бумаги того же формата (л. 8), мелким почерком. Второй, видимо, такой же лист (л. 9) отсутствует в ГЛМ (утерян), но сохранилась его фотокопия. На обороте этого листа было написано рукой Есенина: «Борисову. Сеня, милый! Сие есть продолжение. С. Е.» (Хроника, 2, 271). Авторской даты на рукописи нет.
Публикуя автобиографию, Борисов изложил историю ее создания, сообщив, что Есенин написал ее «в два приема», сидя в кафе «Стойло Пегаса» (Кр. нива, 1926, № 2, с. 10).
После первой ее части С. Борисов в скобках заметил:
«На этом первая часть автобиографии обрывается, и через неделю Есенин прислал мне остальное с припиской личного характера, в которой он говорил, что „сие есть - продолжение“. Но больше последних 3-х страничек я не получил. Он обещал написать более подробно о своем путешествии по Европе и Америке, но это намерение осталось невыполненным».
В конце своей заметки С. Борисов написал: «В это время случился какой-то казус с нашим издателем. Несмотря на то, что он почти все заплатил Есенину за стихи, издать книжку он не мог. Я вернул Есенину его материалы и автобиографию. Материалы Есенин взял, а автобиографию он оставил мне, сказав при этом следующее:
- Подержи у себя. Второй раз я писать не буду, а эту обязательно затеряю. Она, может, когда-нибудь пригодится...»
В. Ф. Ходасевич считал: «По-видимому, эта вторая, московская, автобиография написана неспроста. ‹...› В ней есть важное отличие от берлинской: на сей раз Есенин в особом, дополнительном отрывке рассказывает о том, про что раньше он совершенно молчал: именно - о своих сношениях с высшими сферами и вообще о периоде 1915-1917 гг.» (РЗЕ, 1, 52).
Г. В. Иванов, как и В. Ф. Ходасевич, встречавшийся с Есениным в 1915-1917 гг., уже в 1950 г. вспоминал об этом периоде: «Кончился петербургский период карьеры Есенина совершенно неожиданно. Поздней осенью 1916 г. вдруг распространился и потом подтвердился „чудовищный слух“: - „Наш“ Есенин, „душка-Есенин“, „прелестный мальчик“ Есенин представлялся Александре Федоровне в царскосельском дворце, читал ей стихи, просил и получил от Императрицы разрешение посвятить ей целый цикл в своей новой книге! ‹„Голубень“› ‹...›
Книга Есенина „Голубень“ ‹готовилась в июле-декабре 1916 г. - Хроника, 1, 104, 246-247› вышла уже после февральской революции ‹в мае 1918 г.›. Посвящение государыне Есенин успел снять. Некоторые букинисты в Петербурге и в Москве сумели, однако, раздобыть несколько корректурных оттисков „Голубени“ с роковым: „Благоговейно посвящаю“ ... В магазине Соловьева на Литейном такой экземпляр с пометкой „чрезвычайно курьезно“ значился в каталоге редких книг. Был он и в руках В. Ф. Ходасевича» (РЗЕ, 1, 34-35; см. также: РЗЕ, 1, 53). Корректура «Голубени» с посвящением императрице не обнаружена. Об истории публикации сб. «Голубень» см. т. 1, с. 400-401 наст. изд.
Бабка была религиозная, таскала меня по монастырям. ~ В Бога верил мало. В церковь ходить не любил. - Об этом Есенин писал более подробно в автобиографии 1924 г. и в автобиографии 1925 г., во второй ее части, написанной заново (см. преамбулу к этому разделу и комментарии к ней); нарушая Последовательность изложения своего жизненного пути, Есенин вновь говорит о религиозном влиянии бабушки Натальи Евтихиевны (но уже не с 3-4-х лет): «С восьми лет бабка таскала меня по разным монастырям...»
Об отношении Есенина к религии вспоминали современники поэта А. Н. Чернов, К. П. Воронцов и др. (см.: Жизнь Есенина, с. 37 и 43; Розанов, с. 21).
В последней автобиографии поэт как бы подвел итог своей «религиозности»: «От многих моих религиозных стихов и поэм я бы с удовольствием отказался, но они имеют большое значение как путь поэта до революции» («О себе»). А в черновике этой автобиографии данная фраза имеет продолжение: «...до революции, в революцию и после революции в момент новых форм быта» (см.: Варианты).
Стихи начал слагать рано. Толчки давала бабка. Она рассказывала сказки. Некоторые сказки с плохими концами мне не нравились, и я их переделывал на свой лад. - Ср. стихотворение «Бабушкины сказки» (т. 4, с. 53 наст. изд.).
Сказки рассказывала Есенину не только бабушка: «Нянька, старуха-приживальщица, которая ухаживала за мной, рассказывала мне сказки, все те сказки, которые слушают и знают все крестьянские дети» (автобиография 1924 г.). См. стихотворения «Лебедушка», «Сиротка (Русская сказка)» и др. в т. 4 наст. изд. Но сказки были лишь одним из источников есенинского творчества (подробнее см.: Панфилов, 1, 209-232).
Стихи начал писать, подражая частушкам. - О том же и в автобиографии 1924 г.: «Влияние на мое творчество в самом начале имели деревенские частушки».
О любви Есенина к частушкам писали Л. М. Клейнборт, В. С. Чернявский, С. М. Городецкий, И. В. Грузинов, Рюрик Ивнев, Н. К. Вержбицкий и др. (см. Восп., подробнее см. наст. кн., раздел «Фольклорные материалы»).
После школы с 16 лет до 17 жил в селе. - Речь идет не о целом годе, а лишь о нескольких месяцах - с конца мая по июль 1912 г., когда Есенин жил в Константинове.
17 лет уехал в Москву... - Есенин приехал в Москву в июле 1912 г. «Он приехал из деревни, без гроша денег и пришел к поэту С. Н. Кошкарову-Заревому.
Сергей Николаевич тогда был председателем Суриковского кружка писателей. ‹...›
Деятельность кружка была направлена не только в сторону выявления самородков-литераторов, но и на политическую работу.
Лето после Ленских расстрелов было самое живое и бурное. Наша группа конспиративно собиралась часто в Кунцеве, в парке бывшем Солдатенкова, близ села Крылатского, под заветным старым вековым дубом.
» (Восп., 1, 147. Подробнее см.: письма Есенина Г. А. Панфилову; Юность Есенина, с. 107-175; а также т. 7, кн. 2 наст. изд., раздел «Коллективные заявления и письма»).
19 лет попал в Петербург проездом в Ревель к дяде. - А. Б. Мариенгоф вспоминал в 1927 г., как Есенин рассказывал ему о встречах 1915 г. с петербургскими поэтами: «Говорил им, что еду в Ригу бочки катать. Жрать, мол, нечего. А в Петербург на денек, на два, пока партия моя грузчиков подберется. А какие там бочки - за мировой славой в Санкт-Петербург приехал, за бронзовым монументом...» (Восп., 1, 312). А Иванову-Разумнику Есенин писал в декабре 1915 г.:
«С войной мне нынешний год пришлось ехать в Ревель пробивать паклю, но ввиду нездоровости я вернулся. Приходится жить литературным трудом, но очень тяжко». В Ревеле жил Иван Федорович Титов, брат матери Есенина, работавший управляющим на ревельской нефтебазе (см.: Юность Есенина, с. 123).
Ревель - название г. Таллинна в 1219-1917 гг.
Все лучшие журналы того времени (1915) стали печатать меня«Голос жизни», «Новый журнал для всех», «Северные записки», «Русская мысль», «Ежемесячный журнал», «Северная звезда», «Огонек», «Весь мир», литературные и популярно-научные приложения к журналу «Нива» и др.
...осенью (1915) появилась моя первая книга «Радуница». - Речь идет о времени подписания Есениным документа, в котором сказано о том, что он передает М. В. Аверьянову права на издание рукописи стихов «Радуница» (текст см. т. 7, кн. 2 наст. изд.). О книге «Радуница» (1916) см. с. 376-377 наст. кн.
... - Речь идет о главе «Литературные попутчики революции» книги Л. Д. Троцкого «Литература и революция» (1923), первоначально напечатанной в газете «Правда» 5 окт. 1922 г. (подробнее см. т. 5, с. 396-397 наст. изд.).
В 1916 году был призван на военную службу. При некотором покровительстве полковника Ломана, адъютанта императрицы, был представлен ко многим льготам. - Есенин подлежал призыву в Рязани 20 мая 1915 г., но получил отсрочку до осени и значился в резерве.
«От военной службы меня до осени освободили. По глазам оставили. Сперва было совсем взяли».
Мы не располагаем данными о том, почему Есенин не был призван на военную службу (после отсрочки) осенью 1915 г. Возможно, уже тогда этому способствовал Н. А. Клюев, с которым Есенин впервые встретился в начале октября 1915 г. в Петрограде после их переписки (см. Письма, с. 49, 196 и др.). Н. А. Клюев был знаком с штаб-офицером для особых поручений при Дворцовом коменданте, главноуполномоченным ее величества по Царскосельскому военно-санитарному поезду № 143, полковником (1868-1918). Известны два клюевских письма Д. Н. Ломану о Есенине.
16 января 1916 г. (очевидно, по чьей-то просьбе) Д. Н. Ломан возбудил ходатайство о направлении Есенина в распоряжение поезда № 143. 11 февраля мобилизационный отдел Главного управления Генерального штаба уведомил Д. Н. Ломана, что Есенин «с Высочайшего соизволения назначен санитаром в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны» (Юшин П. Поэзия Сергея Есенина 1910-1923 годов. М.: изд-во МГУ, 1966, с. 162).
«Прекраснейший из сынов крещеного царства мой светлый братик Сергей Есенин взят в санитарное войско с причислением к поезду № 143 ‹...› В настоящее время ему, Есенину, грозит отправка на бранное поле к передовым окопам. Ближайшее начальство советует Есенину хлопотать о том, чтобы его немедленно потребовали в вышеозначенный поезд. Иначе отправка к окопам неустранима. Умоляю тебя ‹выделено комментаторами›, милостивый, ради родимой песни и червонного всерусского слова похлопотать о вызове Есенина в поезд - вскорости» (Письма, с. 310).
5 апреля было подписано удостоверение о зачислении Есенина в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143. 14 апреля Есенин зачислен в петроградский резерв санитаров, а 20 апреля 1916 г. прибыл в поезд № 143. Так началась служба Есенина в армии - в Федоровском городке. Сестра поэта Екатерина Александровна отмечала: «Худой, остриженный наголо, приехал он на побывку. Отпустили его после операции аппендицита. ‹...›
После операции Сергей не мог ехать на фронт. Его оставили служить в лазарете в Царском Селе. Дважды он приезжал оттуда на побывку ‹второй раз в ноябре 1916 г.›. Полковник Ломан, под начальством которого находился Сергей, позволял ему многое, что не полагалось рядовому солдату. Поездки в деревню, домой, тоже были поблажкой полковника Ломана. Отец и мать с тревогой смотрели на Сергея: “Уж больно высоко взлетел!“ Да и Сергей не очень радовался своему положению» (Восп., 1, 42, 43).
Г. А. Бениславская в своих воспоминаниях отмечала, что «очень больное для себя он ‹Есенин› умел прятать годами, по-звериному годами помнить и молчать. Так он молчал о жизни у Ломана в Царском (где, очевидно, было много унижений) ‹...›» (Материалы, с. 62).
По просьбе Ломана однажды читал стихи императрице. - В лазаретах Федоровского городка нередко устраивались концерты для раненых солдат и офицеров, в которых иногда участвовал и Есенин, а 22 июля 1916 г. на одном из таких концертов присутствовали императрица Александра Федоровна (1872-1918) и ее дочери (см.: Восп.-65, с. 162-165; а также: т. 4, с. 391-393 наст. изд.).
Революция застала меня на фронте в одном из дисциплинарных батальонов, куда угодил за то, что отказался написать стихи в честь царя«На желание же Ваше издать книгу наших ‹т. е. Клюева и Есенина› стихов, в которых бы были отражены близкие Вам настроения, запечатлены любимые Вами Феодоровский собор, лик царя и аромат храмины государевой, - я отвечу словами древлей рукописи: „Мужие книжны, писцы, золотари заповедь и часть с духовными считали своим великим грехом, что приемлют от царей и архиереев и да посаждаются на седалищах и на вечерях близ святителей с честными людьми“. Так смотрела древняя церковь и власть на своих художников. В такой атмосфере складывалось как самое художество, так и отношение к нему.
Дайте нам эту атмосферу, и Вы узрите чудо ‹...› Нельзя изображать то, о чем не имеешь никакого представления. Говорить же о чем-либо священном вслепую мы считаем великим грехом...» (Письма, с. 312).
20 октября 1916 г. Есенин написал матери такие слова: «Отец мне недавно прислал письмо, в котором пишет, что он лежит ‹в больнице› с отцом Гриши Панфилова. Для меня это какой-то перст указующий заколдованного круга». Е. А. Есенина объясняла эту фразу так: поэту «было предложено написать стихи в честь Николая II. Это было в конце 1916 года. Канун революции. Сергей не мог писать стихи в честь царя и мучительно искал предлог для отказа. И в этот момент он получил от отца письмо, в котором тот сообщал о встрече с отцом Гриши Панфилова. С Гришей у Сергея были связаны все его свободолюбивые, революционные мечты, и это напоминание о Грише ‹который умер в 1914 г.› явилось „перстом указующим“ в принятом Сергеем решении» (Восп., 1, 43).
В «Протоколе допроса в МЧК С. А. Есенина 19 октября 1920 г.» было записано со слов поэта: «С 29 августа 1916 по февральскую рев‹олюцию› сид‹е›л в д‹исциплинарном батальоне?› ‹...› Отбывал 4 месяца в дисциплинарном батальоне ‹в› 1916 году» (Материалы, с. 272). А в протоколе от 24 октября того же года: «За оскорбление пре‹стола?› был приговорен на 1 год дисциплинарного батальона ‹в› 1916 году» (Материалы, с. 281). Однако до сих пор эти сведения не получили документального подтверждения (см. также версию В. Ф. Ходасевича: РЗЕ, 1, 53-54).
Известно только, что в августе 1916 г. Есенин писал М. П. Мурашеву: «Миша, я под арестом на 20 дней». Но здесь речь идет об аресте за опоздание на службу (см.: Есенин 6, 1980, с. 409-410).
как наказание. 17 марта 1917 г., в связи с сокращением штата в поезде № 143, Есенин был направлен в распоряжение Воинской комиссии при Госдуме. 20 марта ему был выдан Аттестат № 204: «Дан сей санитару Полевого военно-санитарного Поезда № 143 Сергею Александровичу Есенину с тем, что возложенные на него обязанности с 20 марта 1916 года по 17 марта 1917 года исполнялись им честно и добросовестно и в настоящее время препятствий к поступлению Есенина в школу прапорщиков не встречается. Что подписями с приложением печати удостоверяется.
За начальника Поезда
Секретарь Поезда Коллежский секретарь.
20 марта 1917 г.» (Юшин П. Ф. Сергей Есенин: Идейно-творческая эволюция. М.: изд-во МГУ, 1969, с. 197).
... - Получив направление в школу прапорщиков (см. выше), Есенин ушел из армии. Так закончилась его военная служба. В поэме «Анна Снегина» он писал:
Я бросил мою винтовку,
Купил себе «липу», и вот
С такою-то подготовкой
‹...› не взял я шпагу...
Под грохот и рев мортир
Другую явил я отвагу -
Был первый в стране дезертир.
...работал с эсерами не как партийный, а как поэт. При расколе партии пошел с левой группой... - Познакомившись в 1915 г. с Ивановым-Разумником («Жил в Царском недалеко от Разумника Иванова. ‹...› Отказывался ‹писать стихи в честь царя›, советуясь и ища поддержки в Иванове-Разумнике»), Есенин впоследствии публиковал свои произведения в эсеровских изданиях, литературным редактором которых был критик (газ. «Дело народа» (1917), «Знамя труда» (1917-1918), «Знамя борьбы» (1918); журн. «Наш путь» (1918), «Знамя» (1919-1922) и др.).
В. М. Левин, левый эсер, вспоминал в 1952 г.: «...в „Деле народа“ я познакомился с одним из редакторов, Ивановым-Разумником, уже известным писателем, автором „Истории русской общественной мысли“ (истории русской интеллигенции). Он познакомил меня с Есениным, постоянно бывавшим у него, а также с юной девушкой, секретаршей „Дела народа“, Зинаидой Райх, ставшей женой Есенина. ‹...› С переездом правительства в Москву переехали туда и мы ‹...› В „Деле народа“ ‹...› секретаршей была Зинаида Райх, а в „Знамени труда“ Зинаида Валентиновна ‹Гейман Зельда Вениаминовна (1892-1971), жена В. М. Левина›. Есенин, которому тогда было 22 года, был ежедневным нашим посетителем, гостем, сотрудником, почти членом семьи. ‹...› Его стихи или изредка статьи с отзывами о сборниках поэтов ‹...› я помещал в газете, никого не спрашивая из номинальных членов редакции в Москве ‹...› Вскоре же я получил приглашение редактировать вторую газету „Голос трудового крестьянства“, которая шла в деревню. Конечно, я немедленно пригласил Есенина участвовать и в этом издании» (РЗЕ, 1, 213, 214).
Вместе с советской властью покинул Петроград. - Советское правительство выехало из Петрограда в Москву 11 марта 1918 г. Точная дата отъезда Есенина из Петрограда неизвестна, но его появление в Москве произошло в том же марте 1918 г. (зафиксировано А. Белым в его «Раккурсе к дневнику». - РГАЛИ, ф. А. Белого).
В Москве 18 года встретился с Мариенгофом, Шершеневичем и Ивневым«В самом начале марта 1918 года Москва была объявлена столицей нашего государства. Нарком по просвещению А. В. Луначарский назначил меня своим секретарем-корреспондентом в Москву ‹...›
Таким образом, петербургский период моей жизни закончился, но встречи с Есениным возобновились, точно не вспомню, через сколько месяцев, но, во всяком случае, очень скоро: Есенин оказался тоже в Москве. ‹...›
Вскоре по приезде в Москву я познакомился с Анатолием Мариенгофом (он работал тогда в издательстве ВЦИК техническим секретарем К. С. Еремеева). ‹...› Не помню, как познакомились с Есениным Мариенгоф и Шершеневич, но к 1919 году уже наметилось наше общее сближение, приведшее к опубликованию „Манифеста имажинистов“» (Восп. 1, 331). Об имажинизме см. наст. кн., с. 497-528.
В 22 году вылетел на аэроплане в Кенигсберг. Объездил всю Европу и Северную Америку«Рабочий», М., 1922, 11 мая, № 56), где жил до 4 июля (Хроника, 2, 259). Посетив Бельгию, Францию и Италию, 1 октября 1922 г. Есенин прибыл в Нью-Йорк. Пробыв в Америке четыре месяца, 4 февр. 1923 г. Есенин и Дункан отплыли в Европу (см. газ. «New York Sun» и «New York Globe, Нью-Йорк, 1923, 3 февр.). После почти шестимесячного пребывания во Франции и Германии 3 августа 1923 г. Есенин и Дункан возвратились в Москву (газ. «Правда», 1923, 3 авг., № 173). См. также: «Хронологическая канва жизни и творчества С. А. Есенина» (т. 7, кн. 2 наст. изд.).