https: //ygashae-zvezdu.livejournal.com
БАБКИ И СЛАВА ЕСЕНИНА
Мы уже говорили, что нарождающаяся слава, которую он так жаждал, заставила Есенина равнодушно смотреть в другую сторону от беременной жены Зинаиды Райх.
Слава эта была связана с «Орденом имажинистов», где всё фокусировалось на двух фигурах: Анатолия Мариенгофа и Сергея Есенина. Вроде рядом, а на самом деле чуть поодаль, стояли Вадим Шершеневич и Александр Кусиков. Остальные к имажинизму примыкали-отмыкали. Тон задавал названный квартет.
"ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ЧЕТВЕРКА" (СЛЕВА НАПРАВО) - МАРИЕНГОФ, ЕСЕНИН, КУСИКОВ, ШЕРШЕНЕВИЧ
Пару лет имажинисты были самой громкой поэтической группой, умудрившись сыграть во времена «военного коммунизма» по правилам Серебряного века. Их прямые предшественники по стратегии - это символисты, Северянин, футуристы, смело идущие по пути театрального эпатажа обывателя.
Имажинисты оказались к театральному эпатажу готовы. Есенин, напомним, уже играл деревенского Леля и даже с успехом. Шершеневич в поисках голоса пел в хорах символистов и футуристов. Пензенский обыватель Мариенгоф приехал завоевывать Москву надушенным пробором.
Поговорим же сегодня о стратегии имажинистов, которая принесла Есенину славу и выявила первые зачатки его душевного кризиса.
Как заставить даже не себя слушать, а о себе говорить?
Кратчайший путь – скандал.
Скандалы компания имажинистов устраивала с каждым разом всё ядренее.
Началось с безобидного – посмотрите на нас.
Мариенгоф вспоминал:
«…мы разорились на большие собственные портреты, обрамлённые красным коленкором. Они были выставлены в витринах по Тверской – от Охотного ряда до Страстного монастыря»
Дальше надо повесить на шею памятника Пушкину картонный плакатик «Я с имажинистами».
И, наконец, расписать своими богохульными стихами стены Страстного монастыря.
Что случилось наутро после сего действия, вспоминал Шершеневич:
«Я пошёл к Страстному. Оказалось, что подойти к нему было невозможно. Вся площадь была запружена народом. Толпы не помещались на площади. Более любопытные лезли на памятник, и чугунный Александр Сергеевич вместе с ними рассматривал действо. Конная милиция разгоняла любопытных».
Апофеоз саморекламы – переименование улиц. Тверская получила табличку «Улица имажиниста Есенина».
ПУШКИН СМОТРИТ НА СТРАСТНОЙ
«Имажинизм» изначально мыслился предприятием коммерческим. Иначе быть не могло: здоровым парням в развороченном бурей быте требовалось есть каждый день, а имажинизм забирал все время.
Известность удалось монетизировать, зарегистрировав с помощью наркома Луначарского «Ассоциацию вольнодумцев». Ассоциация позволяла имажинистам давать платные концерты, но главное выклянчивать ордера на открытие разных предприятий.
Имажинисты владели двумя книжными магазинами. В магазине на Большой Никитской торговали Есенин и Мариенгоф. Лавкой в Камергерском переулке распоряжались Шершеневич и Кусиков.
Издательства имажинистов «Плеяда», «Сандро», «Чихи-Пихи» бесперебойно поставляли на рынок их сборники.
«Гостиница для путешествующих в прекрасном».
Но главный доход имажинисты снимали с кафе «Стойло Пегаса», которое сделали своей эстрадной площадкой. Они добились привилегии функционировать до двух ночи (остальные увеселительные заведения закрывались много раньше) и богемная Москва, после вечерних спектаклей, стекалась на Тверскую, в «Стойло…»
Деньги шли если не рекой, то ручейком.
Жил Есенин в одной квартире с Мариенгофом.
Тот писал:
«У нас три комнаты, экономка (Эмилия) в кружевном накрахмаленном фартучке и борзой пёс (Ирма). Кормит нас Эмилия рябчиками, глухарями, пломбирами, фруктовыми муссами, золотыми ромовыми бабами».
Деньги всегда представляли для Есенина фетиш, являясь не просто деньгами, а показателем жизненного успеха. Только при имажинистах достиг он желанного благополучия.
Получил он и славу, в «Стойло Пегаса» приходили именно на Есенина. Впервые у поэта появилась аудитория, искренне рукоплещущая.
ЕСЕНИН И МАРИЕНГОФ
Имажинисты ставили во главу поэзии образ, утаивая от зрителей важное обстоятельство – во главу жизни тоже. Мариенгоф сделался неотделимым от образа денди, законодателя мод, с усмешкой взирающего на толпу, говоря ужасные вещи. Жаль, что стихи Мариенгофа до его впечатляющего внешнего лоска не дотягивали.
Он кардинально сменил косоворотку на европейский костюм, надел пушкинский цилиндр и пустил с эстрады того же русачка-хулигана.
Большинство выступлений Есенина сводилось к такому сценарию: Есенин хамит публике под свист и улюлюканье, а затем начинает читать, и народ покорен золотом его поэзии, исповедью метущейся души. Разительный поединок поэта с толпой, где поэт выигрывает. В период декларации самых авангардных творческих посылов, Есенин совершил рывок к простоте, пробуждая к себе любовь даже тех, кто никогда стихов не читал.
перетекло собственно в стихи.
Об этом мы обязательно поговорим в следующий раз.