ЕСЕНИН И ТРОЦКИЙ
Версия ненависти Троцкого к Есенину достойна рассмотрения.
Радетели этой версии вечно приводят один отрывок из поэмы «Страна негодяев» и доказывают что один из героев поэмы — Чекистов, это Троцкий. И конечно же он это читал, и конечно же Есенина возненавидел и вот — взял и ухлопал.
Вот какой кусочек из поэмы очень любят цитировать:
Это могучий отрывок. Особенно если оторвать его именно вот так.
Да, для человека нашего времени. Для человека верующего звучит сильно, напиши кто такое вот обо мне — убила бы!
Но, возражаю сразу, Троцкий был человеком своего времени. Атеистом. То есть точно вот так он и думал. И Чекистов действительно ведет свою родословную от Троцкого.
Но послушайте, что он там дальше говорит, этот Чекистов. И что говорит перед этим.
Вот и вся сцена.
Ну и что мы видим?
Значит, стоит на посту вот такой комиссар. Коченеет от стужи. Жрет помои. Селедку с червями. Это он из Веймара приехал ради такого удовольствия?
Из Веймара он приехал ради идеала.
Чекист-идеалист, он за идеал согласен терпеть все эти, мягко выражаясь, бытовые неудобства. То есть нормальную собачью судьбу гражданской войны.
Ну да, он ругается как ломовой извозчик и от злости, типа прикалывается. Нарочно говорит гадости, дразнит Замарашкина. Сам же понимает, что несет околесину. Сам же смеется на собой, Гамлетом могилевского разливу. Такой абсолютно типичный портрет еврея-комиссара — отнюдь не из самых подлых.
Куняевы пишут что в поэме «Страна негодяев» нет положительных героев.
У меня другое мнение.
Если посмотреть не из 2005 года, не нашими глазами, не после уже всего, что было, если глядеть из тех, есенинских лет глазами Есенина — признавшего и принявшего революцию, в этой поэме нет ОТРИЦАТЕЛЬНЫХ героев!
Могилевский Гамлет — Чекистов. Красноармеец Замарашкин — совершенно уже запутавшийся между красными и зелеными.
Странный комиссар Никандр Рассветов, проведший десять лет в Америке. Он ее все время ругает и все время говорит, что у нас надо все сделать точно так же, как у них в этой Америке поганой. Звучит вполне современно.
И наконец главный герой — прообраз Махно, бандит-анархист Номах.
Схватка происходит между зелеными и красными. Белых нет — белые уже неактуальны. Там есть два бледных образа бывших офицеров, ныне кокаинистов, которые ни в чем не участвуют, лишь просят все кабатчицу сыграть им какой то вальсок.
Замарашкин изображает в поэме — замороченный простой народ.
Чекистов, Рассветов и Номах произносят свои монологи о революции.
Лично автор более всего сочувствует Махне — Номаху. Номах тоже числит себя в Гамлетах. Обвиняет во всем рассветовых и чекистовых.
Не надо забывать, анархист Махно приютил при своем штабе все остатки столь любимых Есениным левых эсеров. Для Есенина Номах наиболее свой. И он это не сильно скрывает.
Но в образах и Чекистова и Рассветова Есенин выводит странных, немного двинутых, но вполне достойных идеалистов, борцов за свое понимание правды в революции.
Люди верят в свой идеал. Не предают его. Ради него, бросив сытую жизнь, стынут на морозе и жрут помои. Чего ж тут стыдиться? На что ж тут обижаться?
Да, безусловно, Чекистов писан с Троцкого. И конечно, Троцкий это читал. Может быть, ему это даже понравилось. Может быть, он над этим засмеялся. Узнав в этом Гамлете могилевского разливу себя и собирательный образ многих своих собратьев. Но обидеться?
Троцкий был классический лжепророк. Но он не попадает под определение фарисея. Троцкий в своих безумных замыслах был абсолютно честен. И никогда не пытался выдавать себя за кого-то другого.
У Троцкого с есенинскимЧекистовым не могло возникнуть антагонизма.
И Есенин ему просто-напросто нравился. Уже после всех этих поэм, уже когда было написано все, и о левых эсерах и о махновцах, и после «Пугачева», в котором явственно слышны отголоски тамбовских крестьянских бунтов, Троцкий вызывает к себе Есенина, долго с ним беседует и предлагает ему руководить современной российской поэзией.
То есть титул главного поэта, и любые должности, с этим связанные. Журнал так журнал — свое издательство — так издательство.
Есенин — то, что называется «Троцкий-с чойс».
Почему такой выбор?
Почему он не выбрал кого-то, например, из пролетарских поэтов?
Троцкий, как известно, прослыл интернационалистом.
«Интернационалист» не есть синоним слову «космополит» — то есть человек без родины. И даже не есть антоним слову «патриот». «Интернационалист» всего лишь антоним слову «националист».
Троцкий действительно мечтал о слиянии всех народов земли в одну дружную пролетарскую семью. Поскольку эксперимент по установлению счастья в человечестве он начал со своей родины России, то для начала ему мечталось увидеть слитыми в одну семью, все народы населяющие Россию. В пролетарскую семью. В РУССКУЮ пролетарскую семью.
Троцкий сам изумительно владевший русским языком — был то, что называется ассимилянт и именно к этому стремился привести Россию. Такой вот американский вариант. Растворение. Плавильный котел.
И он имел в виду не только евреев или цыган — людей, которым вроде и положено ассимилироваться. Нет, Троцкий хотел ассимиляции и казаков, и узбеков и Кавказа. И чтоб все спокойно взяли себе вот этот русский язык.
Он же Троцкий взял его. И, типа, нормально.
Троцкий знал еще, как минимум, три языка. Но именно русский был для него основным. И писал и говорил он на нем просто великолепно. Я тут, по поводу написания этого текста, влезла в Троцкого, просто почитала его статьи и его речи, ну, как литературный критик. Владение языком, понимание языка, чувство языка — просто великолепное.
Вот почему Есенин. А не кто-то из пролетарских поэтов. Они по гамбургскому счету не проходили у Троцкого. Я думаю, что там случилось и еще нечто.
Я думаю, что Троцкий говорил с Есениным именно вот об этой своей идее — ассимиляции всех кругом в русский язык. И он как бы вручил Есенину метафизический мандат на внедрение России, как главного бренда, или если хотите, как главной идеи — именно в среду нацменов-инородцев. В малые народы России. Для начала в еврейскую среду, как в наиболее активную.
Он мог так сказать:
— «Ну что вы, Сергей Александрович, все жиды, жиды. Какие теперь жиды? Все мы теперь русские. Да, дети местечек, голота… Говорят безобразно. Пишут — чудовищно. Мы-то с вами понимаем. Нудак научите их. Вы-то можете.
Возьмите их. Как Дзержинский беспризорников. Это ж те же беспризорники. От еврейской культуры оторвались, к русской не пришли. Придумали какую-то свою — пролетарскую… а нету ее. Есть русский язык — русская культура. Учиться им всем надо. Вот вы Сергей Алексаныч ими и займитесь…»
Ему нужен был кто-то именно для такой работы.
А кто мог быть еще?
Из в общем-то талантливых и явно сочувствующих, получалось что есть еще только Маяковский.
Маяковский — сложнее.
Есенин — получается на тот момент, самый талантливый и самый народный. То есть народу внятный.
Пишущий замечательно — но просто.
И явно, сочувствующий революции. И явно, любящий Россию.
Вот эта Россия, как постоянно повторяемый бренд, вот этот слово «Россия», как именно вербализированная главная идея, появилась у Есенина как раз после встречи той самой с Троцким.
Версия националистов: «насмотревшись на инородца, ставшего у власти, Есенин с еще большей силой стал скорбеть о подгибающей России».
А я вот думаю, что именно Троцкий именно в этой беседе и вложил Есенину Россию — уже не просто как свою личную любовь, а как задание. Как некую серьезную революционную миссию. Как дальнейшее дело жизни. Есенин вышел из этого кабинета, как известно, очень даже вдохновленным. Известно, что они расстались вполне довольные друг другом.
Была еще одна вещь, которая их роднила, это сильная нелюбовь в российскому крестьянину. К тому самому многострадальному Мужику.
Поглядите внимательно, в дореволюционной лирике, мужик, крестьянин — у Есенина вообще не появляется. Природа. Кобыла. Танюша — портрет матери в юности, есть еще старики, есть калики перехожие… но никакого мужика.
Потом, в поэмах послереволюционного цикла, есть некий сказочный Отчарь, богатырь — сказочный, былинный персонаж. Но, по-прежнему, никакого реалистического мужика в стиле передвижников — нету.
Мужика Есенин впервые, как следует, описывает в «Анне Снегиной». И мужик этот Прон Оглоблин. Персонаж, прямо скажем, неутешительный:
А вот оттуда же — абстрактный собирательный образ:
Да, крестьянский поэт Есенин, друг и соратник мужиковствующих, хорошо знал мужика…
Троцкий знал мужика не меньше Есенина.
«зажиточный крестьянин».
Отец Троцкого был очень богат. И в реальности, он был самый настоящий помещик.
Что невозможно для еврея в ту пору. Поэтому он числился просто богатым крестьянином-арендатором. А работающие на него мужики числились батраками. Есть версия, что именно насмотревшись на то, как папаша плохо обращается с батраками Троцкий и попер в революцию.
Но на самих батраков-мужиков Троцкий тоже насмотрелся, и ни малейшего умиления по их поводу не испытывал.
Они считал русского крестьянина рабом. Носителем рабской психологии, то есть несознательным элементом, мечтающем лишь о том, чтобы стать на место хозяина и завести рабов самому.
И Есенин тоже эту правду отлично знал.
Особенно хорошо эта правда стала заметна после революции. И эту правду Есенин описал в своей поэме «Анна Снегина» с полной мерой отвращения к мужику во всех его видах.
И видов оказалось два: либо пьяный люмпен-голота, желающий все громить, либо кулак, совсем не мечтающий об идеалах революции — свободе, равенстве и братстве, а мечтающий быстро подмять под себя поболе. И снова нанимать батраков.
Идеалисту Есенину, так же как идеалисту Троцкому, такой мужик был не нужен.
Потому что все, что Есенин действительно любил: природа, березки, рощицы, коровки лошадки и русские народные песни — все в этой картинке осталось.
Троцкий рисует такой сельскохозяйственный завод:
То есть общее абсолютно все — каждая курица.
Все там, в заводе, и утром труженики Сельскохозяйственной Трудармии стройными рядами, точно как на завод, со своим народными песнями идут на работу.
На поля тоже…
При этом, все механизировано. Трактора, доилки.
Работа в две смены.
Люди начинают нормально спать. Как в городе.
Вообще перестают так стариться к сорока годам.
Удивительная картина. Вобщем такой пейзанский рай.
Что вы смеетесь? Или возмущаетесь? Смеяться или возмущаться можно отсюда — из 2005-го. Но эти два человека разговаривали в 1923-м.
Они еще не знали, что эксперимент не удастся. Он еще только начинался.
Махновские идеологи и люди Троцкого — большевики, те и другие, ездили тогда в Палестину перенимать опыт. Вот в эти самые кибуцы.
Чтобы понимать тех людей, их мысли и чувства, надо хотя бы на минутку попытаться встать с ними рядом, в их времени. То есть, не зная всего того, что уже знаем мы.
Открутить кино.
Есенин, с юности возмечтавший о пушкинском месте в русской поэзии, о месте Первого Поэта, вышел от Троцкого окрыленный. Первого Поэта он получил.
Он живет на ханских дачах, во дворцах.
Пишут о том, что никогда ему так и не дали жилья. Но он толком никогда не занимался своим жильем. Сестре Кате — купил квартиру. А себе не нужно было. Он все время живет у кого-то с кем-то. Он все время при деньгах. У него при жизни готовится «Полное собрание сочинений».
При этом он сильно пьет и непрерывно буянит.
Почему он добрый и нежный по природе своей человек вообще так буянил и ругался — тоже можно объяснить.
И я думаю, что он так с какого-то периода своей жизни стал спьяну, оттого что слишком много дерьма было вокруг.
Идеалист Есенин, приняв революцию как свою, любимый и обласканный этой самой революцией, лично ему приносящей лишь всю большую славу, удобство и комфорт, научившийся оправдывать ее пролитую жертвенную кровь, тем не менее сопереживал агнцам, положенным на революционный алтарь.
Да, у него не убили ни отца, ни матери, ни жен, ни детей. Но у него убили Каннегисера. У него убили Ганина. У него посадили многих друзей. Заступаться за кого-то, просить за кого-то — ничего этого Есенин, инфантерибль, сам непрерывно попадающий в ментовку за хулиганство и сам нуждающийся в заступничестве, конечно не мог.
Вокруг крутились жернова, вокруг рубили лес, и летящие щепки, конечно же задевали его сердце. Есенина плющило и колбасило, несмотря на его личное благополучие.
Скандал следовал за скандалом, суд за судом — и каждый раз — обходя существующий уголовный кодекс, Есенина отмазывали. Ему было можно то — чего другим нельзя.
Это еще раз доказывает, что Есенин никак не стоял поперек горла тогдашней власти, (то бишь Троцкому). И незачем ей было Есенина убивать.