https: //ygashae-zvezdu.livejournal.com
ЗА ЧТО ЕСЕНИН ТЕРПЕТЬ НЕ МОГ "ДАМУ С ЛОРНЕТОМ", РАВНО КАК И ОНА ЕГО
Никогда не лезущий за словом-характеристикой в карман Есенин очень редко вступал в официальную литературную полемику. Сказывалось здесь и нежелание возиться по мелочам и неусидчивость. Да и знал Есенин за собой слабость, как теоретика, так и мыслителя.
Потому удивительна его статья «Дама с лорнетом», где он обрушился на законодательницу литературных салонов своей молодости Зинаиду Гиппиус.
Решив ее поцарапать, Есенин довольно быстро исчерпал аргументы, перешел на ругань, и скомкал повествование через десяток предложений. Статья, вернее заготовка ее, была опубликована только через тридцать лет после есенинской гибели.
Но чем же так достала «дама с лорнетом» «крестьянского Леля»?
Конфликт с Гиппиус Есенин возводил к первым дням пребывания в Петербурге, где вспыхнула его слава.
По словам Есенина, он сразу получил предупреждение от Блока: «Не верь ты этой бабе. Ее и Горький считает умной. Но, по-моему, она низкопробная дура».
Насчет своих отношений с Блоком Сергей Александрович вовсю фантазировал. Вряд ли чопорный поэт, до поры-до времени держащий с крестьянским самородком дистанцию, стал бы вести с ним разговор достойный кухарок, поругивая супружескую пару, с которой связывала его дружба-вражда.
Однако, появление фигуры Блока в сюжете Есенин VS. Гиппиус, ой как не случайно.
У Блока приехавший завоевывать поэтический Петроград Есенин побывал 9 марта 1915 года, а уже через неделю появился в салоне Гиппиус и Мережковского. Вспоминая тот визит Гиппиус отмечала:
«…сразу создалось впечатление, что этот парень, хоть в Петербурге еще ничего не видал, но у себя, в деревне, уже видал всякие виды …
…особенного стеснения в нем не замечалось. Держал себя со скромностью, стихи читал, когда его просили, — охотно, но не много, не навязчиво: три-четыре стихотворения. Они были недурны, хотя еще с сильным клюевским налетом, и мы их в меру похвалили. Ему как будто эта мера показалась недостаточной. Затаенная мысль о своей «необыкновенности» уже имелась, вероятно: эти, мол, пока не знают, ну да мы им покажем…»
Создается впечатление, что до Гиппиус дошли устные претензии Есенина, мол, встретила меня салонная сволочь лицемерно, стихи еле слушала, а вот похабные частушки, уши развесив, впитывала. С чего иначе в статье «Судьба Есениных» Гиппиус допустила акцент: да, озорные частушки от Есенина были более органичны, нежели религиозные стихи его.
Оба, и Есенин, и Гиппиус, постарались забыть период очарованности друг другом, который таки был.
Ведь первым поэтом с именем, который приветствовал Сергея публично, представляя его читателям, оказалась именно Гиппиус. Ее статья «Земля и камень», подписанная псевдонимом Роман Аренский, предваряла первую серьезную, большую публикацию стихов Есенина и очень тому нравилась. В январе 1916 Есенин подарил Зинаиде первую свою книгу «Радуница» с надписью: «Доброй, но проборчивой Зинаиде Николаевне Гиппиус с низким поклоном. Сергей Есенин. 31 января 1916. Петроград»
Но уже к лету отношения их не то чтобы испортились, просто Гиппиус разочаровалась в Есенине, все больше ластящегося, с подачи Клюева, к царской семье, а сам Сергей Александрович начал выказывать норов.
Наиболее часто Есенин припоминал инцидент, когда Гиппиус наведя лорнет, поинтересовалась, странной его обувью, что, мол, за гетры. «Это охотничьи валенки», - ответил Есенин. И услышал в ответ: «Вы вообще кривляетесь».
В августе 1916 года Есенин уже оценивает Гиппиус и Мережковского совсем не комплиментарно. В письме к Николаю Ливкину, проговаривается:
«…когда вдруг около меня поднялся шум, когда мережковские, гиппиус и Философов открыли мне свое чистилище и начали трубить обо мне..., я презирал их — и с деньгами, и с всем, что в них есть, и считал поганым прикоснуться до них»
«Сам Мережковский казался ему сумрачным, «выходил редко, больше все молчал» и как-то стеснял его. О Гиппиус, тоже рассматривавшей его в усмешливый лорнет и ставившей ему испытующие вопросы, он отзывался с все растущим неудовольствием. «Она меня, как вещь, ощупывает!» — говорил он»
То есть, на первом этапе конфликта обиженным выглядел самолюбивый Есенин, которого «недостаточно оценили».
Но наступил второй этап, где показала себя в не красе Зинаида.
Гиппиус восприняла Октябрьскую революцию катастрофой, призывая устроить бойкот литераторам, которые сотрудничают с властями. Особливо разозлил ее Блок поэмой «Двенадцать». И рядом с Блоком в сознании Гиппиус замелькало имя Есенина. 11 января 1918 года поэтесса занесла в дневник 22 фамилии «интеллигентов-перебежчиков»:
«Александр Блок — поэт, «потерянное дитя», внеобщественник, скорее примыкал, сочувствием, к правым (во время царя), убежденный антисемит. Теперь с большевиками через лево-эсеров»;
«Ник. Клюев, Сергей Есенин — два поэта ‹из народа›, 1-й старше, друг Блока, какой-то сектант, 2-й молодой парень, глупый, оба не без дарования»
21 января на вечере в Тенишевском зале Гиппиус с намеренной публичностью не подала Есенину руку.
Насколько он это не забыл, говорит факт, упоминаемый Иваном Грузиновым - Есенин перед отъездом за границу задается вопросом: «Что мне делать, если Мережковский или Зинаида Гиппиус встретятся со мной? Что мне делать, если Мережковский подаст мне руку?»
И решает руку не подавать.
Встречи за границей не случилось.
Правда, Мережковский куснул Есенина в газетенке «L’Eclair», назвав его хамом, чем вызвал протестующее письмо в редакцию Айседоры Дункан, но этот конфликт не разгорелся.
А вот снести памфлет Зинаиды Гиппиус «Общеизвестное», появившийся в парижских «Последних новостях» в апреле 1925 Есенин не смог. Собственно, данный памфлет представлял собой тягучий диалог Оптимиста и Пессимиста о судьбах русской эмиграции и никак Есенина не затрагивал. Затрагивал его другой пассаж Гиппиус, в статье «Поэзия наших дней», которая была опубликована в той же газете месяцем ранее. Вот там Гиппиус прошлась конкретно по Есенину, обвинив его в «смычке» с большевизмом и в пафосе разрушенья.
Сев писать «Даму с лорнетом» Есенин быстро свел все аргументы к «Лживая и скверная Вы. Всё у Вас направлено на личное влияние Вас» да «Безмозглая и глупая дама», на чем выдохся. Прошел запал – и нету.
А вот злая Зина держала в запасе еще много яду.
Главный ее удар пришелся, когда Есенина уже не было в живых, в статье «Судьба Есениных», где Зинаида, сказав несколько точных вещей, тон держала недопустимый.
Зинаида Есенина подобно Бунину, как хулигана без узды и центра. Русского, неохваченного культурой, самородка.
И подробнее на связи Есенина с коммунистами остановимся.