Переписка с К. Л. Рудницким.
Татьяна Сергеевна постоянно следила за публикацией книг и статей о В. Э. Мейерхольде. 23 февраля1978 г. просила Л. Устинову помочь достать книгу А. В. Февральского: «У Февральского выходила еще одна книга (воспоминания), где очень много о Всеволоде Эмильевиче. Я за ней здесь охотилась, но безуспешно. Кажется, решусь и напишу Александру Вильяновичу - может он мне ее подарит (решиться не так легко - уж больно он стар)». Искала также книгу «Творческое наследие В. Э. Мейерхольда». Запрашиваемые книги друзья разыскали и переправили в Ташкент.
В начале1982 г. К. Л. Рудницкий прислал свою книгу «Мейерхольд». Во вложенной в книгу записке театровед писал, что он учел советы Татьяны Сергеевны, высказанные в письме 1970 года. Читать это было лестно. Обратила внимание, что новая книга значительно легче читается, а Всеволод Эмильевич в новом изложении «очень даже очеловечен», как писала Татьяна Сергеевна в Ленинград. . Обрадовалась, что при характеристике Зинаиды Николаевны Райх автор книги проявил большую осведомленность и объективность.
«Дорогой Константин Лазаревич! Спасибо за книгу, я давно получила ее и прошу прощения за то, что не сообщила об этом раньше, - писала Т. С. Есенина. – В письме к своему живущему в Москве сыну я просила его позвонить вам, а он, оказывается, был болен. Я очень рада выходу вашей книги. Люди хвалят. Многие главы написаны свободно и с блеском, особенно в первой половине книги».
отчаяния, расстеренности. С этим Татьяна Сергеевна не могла согласиться.: «На последних горьких страницах, увы, мало подлинного Мейерхольда с его готовностью перенести всё и неспособностью покориться до конца, - писала она К. Л. Рудницкому. - И, как на грех, оба ваши примера, показывающие, как «опустился» Мейерхольд, не показательны. Это - взгляд постороннего наблюдателя, пытающегося уловить, как повлияли на Мейерхольда те невзгоды, которые были у всех на виду. Всеволод Эмильевич бывал всегда подтянут по той простой причине, что за ним, как это обычно бывает, присматривала жена, причем и в 1938 и в 1939 году в доме поддерживался заведенный порядок. Но именно тогда, когда Всеволод Эмильевич начинал свою работу у Станиславского, ситуация была ужасающей из-за болезни Зинаиды Николаевны - все были растеряны, не спали ночами. И это было единственное, что могло доводить Мейерхольда до отчаяния. Свидетелями происходящего были люди, далекие от театра, - сестра Маяковского Ольга Владимировна, жена Ю. Олеши. И думаю, что за пределами дома Всеволод Эмильевич никому не жаловался».
О судьбе В. Э. Мейерхольда Татьяне Сергеевне пришлось много разговаривать с американским театроведом Альмой Лоу, приехавшей на несколько дней в Ташкент из США. О встрече с ней писала Л. Устиновой: «Она занимается Мейерхольдом более 20 лет, столько-то времени назад защитила докторскую диссертацию по спектаклю «Горе от ума». Теперь пишет книгу. Интересно, что они в Нью-Йорке восстанавливают в порядке научной работы спектакль «Великолепный рогоносец», который Альма считает самым великим спектаклем ХХ века. Отдельные куски уже показывали зрителям. Восстановление это возможно из-за очень подробно расписанного режиссерского экземпляра, обилия фото, описаний. Кроме того, Альма знает абсолютно всех, кто когда-либо работал с Мейерхольдом, либо просто видел его спектакли. В СССР она попала в первый раз в 1963 году с мужем (он работает в фирме компьютеров) и с тех пор приезжает чуть не каждый год, то по приглашению ВТО, то самостоятельно. Общалась она в свое время больше всего с Гладковым и Гариным (правильно делала). В Ташкенте она остановилась в 17-этажной гостинице «Узбекистан», на сквере. Днем бегала, осматривала музеи, а три вечера мы с ней болтали до двух ночи. Она расспрашивала и о спектаклях и просто о быте. Ей за 50, вся такая тоненькая и высоконькая: больше тридцати не дашь. Имеет двух сыновей 26 и 28 лет и жизнь построила, как многие американки - сначала насиделась дома с детьми, потом уже стала специализироваться и работать. Ночевать она у меня не решалась - в гостинице хватятся (единственная американка в Ташкенте в это нетуристическое время). Я ее сажала в какую-нибудь левую машину (вроде «Скорой помощи») и нисколько за нее не боялась. Я прекрасно видела, что она под охраной - возле дома каждый вечер, ничуть не прячась, прохаживался военный. Реакция ее на наш продовольственный бум довольно своеобразна: « Как у вас много едят. Всё хватают, и в таких огромных количествах. Моя семья живет гораздо скромнее».
В 1982 -83 годах Татьяна Сергеевна отправила К. Л. Рудницкому несколько писем, наполнив их своими воспоминаниями, позволявшие уточнить многие факты, недоступные современным исследователям. Это были не просто письма, а фрагменты обширных и глубоких воспоминаний. «Собранные воедино, письма слились в захватывающий и целостный монолог, - справедливо оценивались письма Татьяны Сергеевны при их публикации. - Читая их одно за другим, понимаешь - их появлением мы обязаны тому, что автор встретил собеседника, возраставшее доверие к которому позволило положить на бумагу давно откристаллизовавшиеся итоги размышлений, длившихся десятилетиями. Мы получили возможность узнать суждения и выводы незаурядной несокрушимой женщины, полвека неотрывно всматривавшейся в трагические события, уничтожившие её родителей и родительский дом».
К. Л. Рудницкий с разрешения Татьяны Сергеевны использовал эти письма в своих работах, особенно при подготовке третьей итоговой книге о В. Э. Мейерхольде, увидевшей свет уже после смерти исследователя.
Доктор искусствоведения Константин Лазаревич Рудницкий (1920 – 1988) имел нелегкую судьбу. Родился в Германии, где отец учился в Высшей инженерной школе. В1925 г. семья возвратилась на родину. Родители попали в лавину массовых репрессий 37-го года. Отца арестовали и расстреляли. Мать, как жена «врага народа» отбывала срок в сталинских лагерях с 1937 по 1949 годы. Константину удалось в1937 г. поступить на театроведческий факультет ГИТИСа, который окончил в1942 г. В военные годы был корреспондентом армейских газет, а после войны сотрудничал в журнале «Советское искусство», откуда был изгнан за космополитизм. Пришлось с1949 г. десять лет заниматься «черным литературным трудом». За это время он составил 5 сборников статей известных актеров. С1959 г. трудился во Всесоюзном научно-исследовательском институте искусствознания. Издал монографии «Режиссер Мейерхольд» (1969), «Спектакли разных лет» (1974), «Мейерхольд» (1981), «Русское режиссерское искусство» (1989).
«Парень он, прямо скажем, некрасивый, - писала она в Ленинград. - Ростом чуть повыше меня, тощий, редкие волосы беспорядочно обвевают лысину, цвет лица болезненный, темно-землистый. Вряд ли он до болезни выглядел намного лучше. Но он сразу возбуждает симпатию - непосредственный, живой, экспансивный. Чтобы представить себе полнее, каков он есть, его надо видеть не в одиночку, а рядом со своей женой. Они меня как раз вдвоем и принимали за чашкой чая. О том, что она инвалид (ногу отрезало трамваем) я слышала от Мирель Шагинян, которая с ними немного знакома по Коктебелю. Мирель говорила, что Рудницкий очень трогательно, заботливо относился к своей жене.
Ну а мне показалось, что это тот самый редкий случай, когда муж всю жизнь влюблен в свою жену и не надышится. Как и он, она доктор наук, историк театра. Оказывается, Мейерхольдом в середине 50-х годов начала заниматься она. Но она тогда работала над диссертацией по испанскому театру, поэтому передала собранный ею материал мужу и уговорила его полностью переключиться на Мейерхольда.
Работа, вкусы, взгляды - все это у них общее, но в остальном они антиподы. Она вся такая спокойная, уравновешенная. Очень моложава, свежа - можно подумать, что он значительно старше. А оказывается, все наоборот - она наша с тобой ровесница, а он на несколько лет моложе. Потомство у них есть, взрослые, отдельно живущие, но я полюбопытствовала - в каком количестве. Да, я не сказала, что она еще и хороша собой - мягкая такая, приятная красота.
Пробыла я у них часа два, но не успела рассмотреть квартиру, поскольку на это надо было потратить полдня. У них не видать, какого цвета стены, - все увешано: афиши (многие такие знакомые - из двадцатых и тридцатых годов), программы, фотографии актеров и т. д. и т. п. Говорили о том, о сем - просто знакомились. При его нездоровом, дохлом виде у меня язык не повернулся спросить, как подвигается его статья о Зинаиде Николаевне. И до сих пор я об этом не знаю. А у нас договоренность - перед тем как сдать статью в печать (в журнал «Театр», или в «Вопросы театра» - в зависимости от ситуации) он мне её пришлет. В 1984 году - 90-летие со дня рождения Зинаиды Николаевны - такой оперативный повод намного повышает «проходимость» статьи и в первой половине года её желательно бы сдать. Но, в общем, время еще есть».
«Режиссер Мейерхольд», изданную в США, которая в 5 – 6 раз была тяжелее оригинала на русском языке. Издание роскошное, масса иллюстраций, но по советским меркам стоила слишком дорого - 75 долларов.
в «Музей театра имени В. Мейерхольда». Не понравилась ему только мемориальная доска, которую выполнила скульпторша из Грузии. В. Э. Мейерхольд был абсолютно не похож. Неодобрительно отозвался также о вставленном в зале портрете В. Э. Мейерхольда, исполненного художником Н. Соколовым. . С этой оценкой Т. С. Есенина была солидарна. «Ну и я тоже взвилась, - писала она Л. Устиновой, - узнав, что этот портрет туда попал. В 1974 году этот портрет портил выставку в Бахрушинском музее (тогда было 100-летие Всеволода Эмильевича). Не помню - довелось ли тебе там побывать. Николай Соколов - это один из Кукрыниксов. Карикатура на Мейера у них получилась прекрасно. Но что это старику стукнуло в голову выдать серьезный портрет (очень похожий на их старые карикатуры) - понять трудно. Портрет он подарил музею, и как сотрудники музея не огорчены этим фактом, повесить его им пришлось».
Одно из последних писем Татьяны Сергеевны К. Л. Рудницкому представляет собой объемную статью об актерском мастерстве З. Н. Райх. Оно заканчивалось следующими словами:
«Константин Лазаревич, на этом мне придется письмо оборвать, хотя и собиралась писать дальше. Получается по К. Марксу - нет времени писать коротко. Но дальше все было бы опять «вокруг да около». Лучше вы мне задайте еще конкретные вопросы, которые у вас появятся, а у меня, как у всех, бывает - не помнишь, а потом вдруг вспомнишь. Эмоционально меня благодарить за письмо не надо. Всю жизнь, отбиваясь от есенинских поклонников, я говорила: «дочь Есенина - не моя профессия». Но в последние лет десять «дочь З. Райх» из-за недостатка материала о ней уже стала чем-то вроде моей второй профессией. Вот и надо делать свое дело, а вы делаете свое. Будьте здоровы, желаю успехов. Т. Есенина».
Но К. Л. Рудницкий продолжал присылать вопросы. Он пытался узнать мнение Татьяны о репетициях «Самоубийцы», «Бани», о ссоре Зинаиды Николаевны с артисткой Локшиной, женой Э. П. Гарина, которая с мужем ушла из Театра Мейерхольда. Болезнь Татьяны Сергеевны не позволила быстро отвечать, к тому же она не располагала данными, позволявшие ей обстоятельно ответить на вопросы. Писала кратко.
В. Э. Мейерхольда, о болезни Зинаиды Николаевны. В двух письмах1987 г. подробно рассказала о жизни в доме на Новинском, привела скрупулезное описание квартиры на Брюсовском. Одно из последних писем, написанное в начале 1988 года, также было объемным, содержащем интересные сведения о спасении архива В. Э. Мейерхольда, о взаимоотношениях отчима с властями и общественностью в последние годы его жизни.
Татьяна Сергеевна надеялась, что Константин Лазаревич закончит обещанную статью о З. Н. Райх к юбилею актрисы, но статья не была написана. Причин явных Татьяна Сергеевна не знала, но у нее стала проявляться настороженность в отношениях с Рудницким. . «Отношения у меня с ним не очень-то простые и откровенные, - писала она Л. Б. Устиновой. – Ты же помнишь, что я его когда-то страшно облаяла за книгу, а он чуть не задохнулся от обиды. Об этом не вспоминаем, будто ничего и не было. Ну вот, и прервалась наша переписка как-то по-глупому. Я уж и не помню точно, в каком году мы договаривались (по его просьбе), что он сначала пришлет работу мне, а потом отдаст ее в печать. «Оперативные» сроки прошли, он не пишет, поскольку работа не готова, и как я к этому отношусь, ему неизвестно. Я не пишу - не хочу его торопить. К «старому» новому году я ему написала так, чтобы между строк читалось - я прекрасно понимаю, что теперь торопиться некуда, а оно, вероятно, к лучшему. Он ответил тут же. Пишет, что с возрастом ему работать все труднее - каждая строчка долго обдумывается, а потом ее все равно хочется вычеркнуть (уж это-то мне знакомо…). На мой вопрос - какие сдвиги происходят в театральной жизни - пишет, что «в нашем околотке погода пока не меняется», всё также много трусости и тупости».
Статья «Портрет Зинаиды Райх», в которой К. Л. Рудницкий использовал многие сведения из присланных ему Татьяной Сергеевной писем, была опубликована в1987 г. в двух номерах журнала «Театральная жизнь». Татьяна Сергеевна 27 декабря1987 г. пишет благодарственные строки автору: «То, что Вам удалось сделать, естественно, превзошло все мои ожидания. Ведь это вообще редко случается, чтобы всё так сошлось одно к одному. И заглавие родилось, вероятно, наиболее удачное из всех возможных, и маленькая врезка перед текстом - находка, определившая настроение статьи. И нет у меня ощущения, что нечто важное упущено или какие-то частности оказались лишними».
В 1988 году К. Л. Рудницкий умер в Москве.