Расшифровка «Плана» воспоминаний З. Н. Райх.
Когда Татьяна Сергеевна спасала архив В. Э. Мейерхольда, то она изъяла из него все письма и документы, имевшие отношение к Зинаиде Николаевне. Считала, что документы матери не будут серьезно интересовать работников органов. В военное время документы, хранившиеся на даче в Балашихе, были уничтожены по разным причинам. Оставалось только сожалеть об их пропаже, так как они очень бы пригодились при работе над воспоминаниями о матери и отчиме.
В начале 70-х годов есениновед В. Ф. Земсков прислал Татьяне Сергеевне написанный на полутора страничках план, в свое время составленный З. Н. Райх, который он обнаружил в архиве В. Э. Мейерхольда. Это были сжатые конспективные наброски задуманных матерью воспоминаний. Рукопись состояла из 33-х пронумерованных пунктов, большая часть которых занимала всего одну строчку. В. Ф. Земсков не смог расшифровать многие пункты плана, хотя хорошо знал творческую биографию С. А. Есенина и его окружения, поэтому убедительно просил Татьяну Сергеевну помочь раскрыть смысл плана.
Задача была не из легких. «Написано впопыхах - недописанные и неразборчивые слова, явные описки, неразгадываемые сокращения, - объясняла Т. С. Есенина позже. – Писалось не для чужих глаз. Плану предшествует трудночитаемое замечание, но понять, о чем идет речь, можно: воспоминания должны представлять собой письма, обращенные к разным лицам и расположенные в хронологическом порядке».
Удалось, вспоминая рассказы матери, объяснить разделы плана, обозначенные пунктами 1 и 2, касающиеся поездки С. Есенина и З. Райх в деревню под Петроградом, где они пытались поймать в пруду рыбу, играли с друзьями в народную игру горелки, во время которой Зинаида спотыкалась и падала, вызывая своей неловкостью смех. Поддавались расшифровке разделы плана 3 и 4 о знакомстве матери с критиком Р. В. Ивановым-Разумником, которого обожал и ценил С. Есенин; о дружбе с поэтом А. Ганиным, посвятившего Зинаиде Николаевне свои стихи, сберегаемые ею долгие годы. Просматривалось стремление матери рассказать о поездке на «Белое море - Соловки» и посещении Вологодской губернии, где в Кирико-Иулитанской церкви совершилось венчание С. Есенина и З. Райх. Следующие пункты плана - «5. Дни революции - окт.» и « 6. Длинные вечера, короткие дни» - касались первых дней совместной жизни молодоженов на Литейном проспекте в доме № 33. Многое она знала со слов матери, ответила обстоятельно и подробно.
. Привела конкретные факты при расшифровке пункта 8. «Ссора - сожжение пьесы, кольцо, письмо к А. Р., оправдания». Когда-то Зинаида Николаевна рассказывала Тане, как С. Есенин устроил первую сцену ревности, которая хотя и закончилась перемирием, но именно после этой ссоры, по мнению Татьяны Сергеевны, «они перешагнули какую-то грань, и восстановить прежнюю идиллию было уже невозможно».
О чем хотела рассказать З. Н. Райх, намечая разделы «9. Вечер поэзии» и «10. А. Блок», Татьяна Сергеевна не знала. Зинаида Николаевна любила стихи А. Блока, но ни о знакомстве, ни о встречах с поэтом она никогда не говорила. Вероятно, таких встреч и не было.
Кратко раскрыла Татьяна Сергеевна содержание пунктов «11. Москва - письмо., Москва с С-м.» «12. Москва - в гостинице - кафе». По её мнению, мать предполагала рассказать в мемуарах о трудном в материальном и жилищном отношении периоде жизни С. Есенина и З. Райх после переезда из Петрограда в Москву.
Зинаида Николаевна хотела рассказать о роли имажинистов и, прежде всего, А. Мариенгофа, который сыграл незавидную роль в разрушении семьи Есенина и Райх, , предварительно наметив в плане пункт «16. Встреча в1919 г. «друг». Окончательный разрыв С. Есенина с женой предусматривалось раскрыть в отдельном разделе «19. Осень20 г., зима 20 года (частые встречи). Параллели не скрещиваются». Расшифровала Татьяна Сергеевна намеченные пункты плана о встречах З. Н. Райх с С. Есениным после развода: «20. Встреча (троих) четверых перед Америкой. 1922» и «23. Встреча летом1925 г. Встреча на улице на улице перед смертью в декабре, спина».
Некоторые разделы плана предполагали отражение жизни Зинаиды Николаевны во время первой поездки в Европу. Сюда же должна была быть включена оценка первой сыгранной ею роли Аксюши в «Лесе» А. Н. Островского и др.
Особенно сложно было расшифровать приводимые Зинаидой Николаевной в плане инициалы, например, «27. Роль А. М.». Татьяна Сергеевна считала, что речь могла идти как об Анатолии Мариенгофе, так и об Алексее Максимовиче (Горьком), с которым З. Н. Райх познакомилась в Италии. И в следующем пункте «28. Отношения к В. М. - эпизод с в. -к.» инициалы могли относиться как к Владимиру Маяковскому, так и к Всеволоду Мейерхольду.
Татьяна Сергеевна обратила внимание, что последние пункты намеченного З. Н. Райх плана выходят за рамки строгой хронологии. «Создается впечатление, - сделала она вывод, - что Зинаида Николаевна, поспешно оставив план и перечитав его, в той же спешке стала припоминать и вписывать то, что ею было пропущено, а потом уже написала эти начальные слова - «в хронологическом беспорядке». Таков пункт «30. В театрах: на «Трех сестрах», на «Буре», на «Валкириях», на «Кармен», на «Князе Игорь», который был связан с воспоминаниями о посещении с С. Есениным спектаклей в Питере и Москве до женитьбы и после.
«7. «Пьеса». «Известно, - писала она, - что Есенин начинал работу над пьесой для одного маленького петроградского театра. Содержания не знаю, но сделано было, судя по словам матери, много» Действительно, она в то время не знала, что в данном случае речь шла о пьесе «Крестьянский мир», о которой С. Есенин в1921 г. говорил И. Н. Розанову, что поэма «Пугачев» является вторым его драматическим произведением. «Первое, - разъяснял поэт, - «Крестьянский пир» - должно было появиться в сборнике «Скифы», начали уже набирать, но я раздумался, затребовал его в гранках, как бы для просмотра, и - уничтожил. Андрей Белый до сих пор не может мне этого простить: эта пьеса ему очень нравилась, да и я сам иногда теперь жалею». Со слов матери, Татьяна Сергеевна восстановила картину уничтожения пьесы С. Есениным: Когда Зинаида Сергеевна пришла с работы, то «топилась печь, он сидел перед нею, на корточках, и не сразу обернулся - продолжал засовывать в топку скомканные листы. Она успела разглядеть, что он сжигает рукопись своей пьесы».
На некоторые пункты плана Татьяна Сергеевна ответа не находила. Она писала:
«20. Черный человек - человек и поэт. Мифы и ложь - фантазия, которая не умещалась в стихи». Ответ: «Расшифровать не могу. Ни мне, ни при мне она об этой поэме не упоминала».
«31. Скульптура - дети, Конст. Желание Кости в Тифлисе. Стихи к женщине (Встреча 1927 н. год с Тат. Ис.)».. Ответ: «Расшифровать не могу. Театр Мейерхольда гастролировал в Тифлисе летом 1927 года. «Тат. Ис.» - не напоминает ни о ком».
«32. Эпизоды со станцией в Лапландии и деревне с крещением девочки (Зинаида)». Ответ: «Эти эпизоды, несомненно, относятся к поездке на Север. Я о них не знаю».
«33. Единственное письмо, которое и напечатать нельзя» позволил Татьяне Сергеевне установить время работы матери над планом воспоминаний. Она писала; «Последний пункт подсказывает мне, когда примерно мог быть написан план. Она составила его тогда, когда у неё еще хранилось одно из писем Есенина. Не знаю, сколько всего у нее хранилось его писем, я их не видела, знаю только, что она их постепенно, одно за другим уничтожала. Последнее было уничтожено на глазах у меня, Мейера и Кости. Она не принимала такого решения заранее - письмо попалось ей под руку, когда она что-то искала в своем небольшом письменном столе. Пробежала глазами, порвала и бросила. Мы её не удерживали - её лучше знать, надо ли хранить письмо. Было это в тридцатом».