Заявление в Суриковский литературно-музыкальный кружок. 8 февраля 1915 г.

8 февраля 1915 г. Москва

В С<уриковский> л<итературно>-м<узыкальный> к<ружок>

Прошу совет кружка вычеркнуть меня из числа действительных членов и возложенных на меня обязанностей кружка.

19 8/II 15 г.

Сергей
Александрови<ч>
Есенин.

Примечания

1. 2. Заявление в Суриковский литературно-музыкальный кружок. 8 февраля 1915 г. (с. 199). — Есенин 5 (1962), с. 113.

   Печатается по автографу (РГАЛИ, ф. 1883, оп. 2, ед. хр. 40).

   Это заявление было написано и подано руководству Суриковского кружка одновременно с аналогичным заявлением С. Д. Фомина:

   «В Суриковский л<ит.>-м<уз.> Кружок

   Заявление

   Настоящим заявляю, что работать в Кружке под председательством г. Кошкарова отказываюсь.

   Отказываюсь также быть членом редакционной комиссии.

   С. Фомин.

   8/II 1915» (РГАЛИ, ф. 1641, оп. 2, ед. хр. 9, л. 127).

   Причиной солидарного демонстративного выступления Есенина и Фомина явился инцидент на заседании Суриковского кружка 7 февр. 1915 г., происшедший между ними и председателем кружка С. Н. Кошкаровым при обсуждении материала, предполагаемого к включению во второй номер журнала «Друг народа». Его подробности см. в коммент. к письму Есенина Г. Д. Дееву-Хомяковскому (наст. изд., т. 6, с. 323—325). В 1926 г. С. Д. Фомин описал этот эпизод так:

   «Общее собрание <...> кружка <...> избрало меня и Есенина в редакционную коллегию издававшегося журнала. Вот на этом собрании и сказался подлинный Есенин.

   — Надо создать настоящий художественный журнал. Слабые вещи печатать не годится!

   А старая редакционная коллегия тянула назад:

   — Нельзя так: у нас много принятого материала.

   Тогда Есенин схватил свой картузик и кивнул мне:

   И мы оба вышли из редакционной коллегии кружка» (Памяти Есенина, с. 131).

   Г. Д. Деев-Хомяковский как один из руководителей кружка немедленно обратился к Есенину и Фомину с примирительными (судя по их ответам) письмами, в результате чего Фомин письменно подтвердил, что он остается членом организации (наст. изд., т. 6, с. 324). В есенинском же ответе Г. Д. Дееву-Хомяковскому (текст см. наст. изд., т. 6, с. 62—63) вопрос о дальнейшем его участии в работе Суриковского кружка обойден молчанием. После отъезда Есенина в Петроград и признания его дара петербургской литературной элитой регулярную деятельность в Суриковском кружке он не возобновлял.

   Вскоре после гибели Есенина (5 февр. 1926 г.) Г. Д. Деев-Хомяковский закончил работу над биографическим очерком о И. З. Сурикове. В этом очерке есть раздел — «Кружок самородков после смерти Сурикова», где рассматриваемая коллизия трактуется в недопустимо упрощенном политическом духе:

   «В 1914 году, с громом империалистической бойни, центр кружка решительно примкнул <...> к группе большевиков и решил выпускать журнал „Друг народа“ с явным антивоенным направлением. <...> В руководящей группе кружка решение бороться против империалистической бойни было твердо и непоколебимо. Зато у ряда молодых писателей, таких как С. А. Есенин, С. Д. Фомин <...>, было несколько иное настроение. После ряда совещаний

   » (в кн. И. З. Сурикова «Песни. Былины. Лирика. Письма к самородкам-писателям / Под ред. и с предисл. Г. Д. Деева-Хомяковского», М., 1927, с. 20).

   Тенденциозный пассаж Г. Д. Деева-Хомяковского не прошел мимо внимания С. Д. Фомина, в своих воспоминаниях «Счастливые встречи» (1955) отметившего, что его автор «исказил действительную причину нашего <с Есениным> ухода из Суриковского кружка» (РГАЛИ, ф. 1730, оп. 1, ед. хр. 92, л. 113). Впрочем, это полемическое замечание так и осталось неопубликованным.