| Наши партнеры |
Февраль-март 1919 г. Москва
Сергей ЕСЕНИН
В списке членов инициативной группы секции писателей-художников и поэтов Союза работников науки, искусства и литературы.
Печатается по автографу (РГАЛИ, ф. 217, оп. 1, ед. хр. 181, л. 16).
Датируется ориентировочно с учетом того, что инициатива реорганизации Московского союза советских журналистов в Союз работников науки, искусства и литературы впервые была выдвинута 27 янв. 1919 г. (подробнее об этом см. коммент. к № I-10 наст. раздела), а формирование как инициативных групп секций Союза, так и состава последних шло в течение февр. —марта 1919 г. (см. коммент. к № I-11 наст. раздела и заметку К. П. Злинченко «Советский союз работников науки, искусства и литературы» в газ. «Вечерние известия Московского совета рабочих и красноармейских депутатов», 1919, 2 апр., № 208; подпись: К. З.). К тому же подпись Есенина замыкает список, являясь 46-й по счету.
Публикуется впервые.
Заполненные Есениным в февр. —апр. 1919 г. документы, исходившие от организаторов секции (заявление о приеме в литературно-художественный коммунистический клуб советской секции писателей-художников и поэтов и анкету), см. выше — № I-10 и I-11 наст. раздела.
Кроме того, сохранились документальные свидетельства участия Есенина в собраниях реорганизуемого союза.
4 апр. 1919 г. секцией писателей-художников и поэтов (в цитируемых ниже источниках именуемой «литературно-художественной секцией») было созвано общее собрание членов всех секций (о других секциях Союза см. коммент. к № I-11 наст. раздела.). На нем с докладом «О пролетарском творчестве» выступил французский журналист-коммунист А. Гильбо.
Фамилия Есенина значится в списке присутствовавших на этом собрании под № 31 — ВЛ, 1975, № 10, окт., с. 228, публ. В. А. Вдовина (с ошибочным указанием, что Есенин расписался собственноручно; на самом деле фамилии, числящиеся в списке под № 30—40, записаны одной рукой, и это не рука Есенина; ср. с подлинником: РГАЛИ, ф. 1600, оп. 1, ед. хр. 2, л. 55, об.). Но поэт не только выслушал докладчика, но и выступил в прениях. Его близкий приятель того времени Г. Ф. Устинов рассказал об этом эпизоде сразу после гибели Есенина:
«...мне не забыть, как на одном из литературных собраний в помещении издательства ВЦИК на углу Тверской и Моховой, в Москве, появился желтоволосый, слегка курчавый мальчик, в поддевке, в „гамбургских“ сапогах, голенища бутылочками, в сереньком, довольно длинном шарфе <...>. Желтоволосый мальчик приветливо улыбался решительно всем — кто бы и что бы ни говорил. Потом желтоволосый мальчик сам возымел желание сказать слово... и сказал:
— Революция... это ворон... ворон, который мы выпускаем из своей головы... на разведку... Будущее больше...
Никто ничего не понял. А французский коммунист и поэт Анри Гильбо попросил не понявших рыжеволосого мальчика русских людей перевести непонятное по-французски» («Красная газета», веч. вып., Л., 1925, 29 дек., № 314).
«О футуристах и проч.»:
«1. Принимая во внимание, что Комиссариат Народного Просвещения не только не поддерживает в должной мере пролетарское искусство и не идет ему навстречу, но
упорно отстаивает искания в творчестве, не имеющие ничего общего с коммунизмом и даже враждебные коммунизму, — общее собрание членов всех секций Советского Союза работников науки, искусства и литературы признало необходимым настаивать, чтобы пролетарскому искусству и коммунистическому творчеству были широко открыты двери в Советской Социалистической Республике в интересах действительного просвещения рабочего класса и трудящихся масс.
2. Принимая во внимание, что футуризм и кубизм являются главным образом представителями буржуазного разлагающегося искусства, собрание предлагает Комиссариату Народного Просвещения обратить внимание на неограниченное преобладание футуризма, кубизма, имажинизма и т. п. в Советской Социалистической Республике и всеми мерами содействовать широкому распространению и поддержке произведений всех тех, которые пытаются создать истинное пролетарское искусство в совершенном соответствии с коммунизмом» (газ. «Известия ВЦИК», М., 1919, 10 апр., № 77).
Реакция руководителя Наркомпроса последовала незамедлительно:
«Прочтя ни на чем не основанную и малоприличную по отношению к государственному Советскому учреждению, мною руководимому, резолюцию секции Советского Союза работников науки, искусства и литературы <...>, настоящим довожу до сведения как союза, так и всех интересующихся подобными вопросами, что выхожу из числа членов означенного союза. Нарком Луначарский» (газ. «Известия ВЦИК», М., 1919, 13 апр., № 80, рубрика «Письма в редакцию»).
Отвечая А. В. Луначарскому, секция писателей-художников и поэтов 23 апр. «единогласно при одном воздержавшемся
(Есенин) приняла следующую резолюцию» (РГАЛИ, ф. 217, оп. 1, ед. хр. 192):
«Охарактеризование тов. Луначарским принятой Секцией резолюции <...> как ни на чем не основанной и малоприличной по отношению к государственному Советскому учреждению является не только оскорбительным для Секции, но чрезвычайно поспешным и не соответствующим действительному положению вещей, так как резолюция Секции только закрепляет и завершает мнения, не раз высказывавшиеся в партийных органах и даже в органах самого Наркомпроса.
Съезде Советских Журналистов» (там же; частично — в сб. «Встречи с прошлым», М., 1978, вып. 3, с. 166—167).
Слово «Есенин» вписано в архивную машинопись документа от руки (в виде сноски к слову «воздержавшемся»). Это пояснение является ныне единственным указанием на то, что поэт участвовал в собрании секции 23 апр., поскольку в сохранившемся перечне, где расписывались присутствовавшие там (РГАЛИ, ф. 1600, оп. 1, ед. хр. 2, л. 66), подписи Есенина нет.
Руководство секции направило резолюцию от 23 апр. в печать — под ее текстом рукой К. Злинченко помечено: «Секция просит редакцию „Правды“ напечатать это заявление. Секретарь секции» (РГАЛИ, ф. 217, оп. 1, ед. хр. 192). Однако оно так и не было опубликовано — скорее всего потому, что спустя несколько дней (27 апр.) на собрании Московского союза советских журналистов было «вынесено постановление, в котором отвергается необходимость изменения названия союза, а также решено
» (газ. «Известия ВЦИК», М., 1919, 29 апр., № 90, с. 4). А вскоре, подчиняясь постановлению 2-го Всероссийского съезда коммунистического союза журналистов, прошедшего 5—9 мая 1919 г., и сам Московский союз объявил себя распущенным (газ. «Правда», М., 1919, 13 мая, № 101).
С ликвидацией Союза окончились и попытки Есенина сотрудничать в нем.