Айзенштат Д. С.
Давид Самойлович Айзенштат, авторитетный московский книжник, один из инициаторов создания Русского общества друзей книги, как и А. М. Кожебаткин, был компаньоном С. Есенина и А. Мариенгофа по книжной лавке. Когда кто-нибудь в беседе вспоминал Давида Самойловича, то чаще всего слышались эпитеты «милейший и добрейший». Д. С. Айзенштат любил С. Есенина и считал его человеком исключительно талантливым. На книге «Исповедь хулигана», подаренной Давиду Самойловичу автором, стояла вот такая «говорящая» дарственная надпись: «Дорогому Давиду Самойловичу // Доброй няньке с любовью. С. Есенин». Очевидно, что поэт отвечал старшему товарищу нежной симпатией. Продавцом книг Есенин был неважным, и часто получал нагоняй от «няньки». Вот такую забавную сценку описывает Мариенгоф: «Собственно говоря, зазря выдавали нам дивиденд наши компаньоны по книжной лавке. Давид Самойлович Айзенштат — голова, сердце и золотые руки «предприятия» — рассерженно обращался к Есенину: «Уж лучше, Сергей Александрович, совсем не заниматься с покупателем, чем заниматься, как вы или Анатолий Борисович». — «Простите, Давид Самойлович, — душа взбурлила». А дело заключалось в следующем: зайдёт в лавку человек и спросит: «Есть у вас Маяковского «Облако в штанах»?» Тогда отходил Есенин шага на два назад, узил в щёлочки глаза и презрительно обмерял ими, как аршином, покупателя: «А не прикажете ли, милостивый государь, отпустить вам Надсона? Роскошное имеется у нас издание в парчовом переплёте и с золотым обрезом». Покупатель обижался: «Почему, товарищ, Надсона?» — «А потому, что я так соображаю: одна дрянь! От замены того этим ни прибыли, ни убытку в достоинствах поэтических… переплётец же у господина Надсона несомненно лучше». Налившись румянцем, как анисовое яблоко, выкатывался покупатель из лавки. Удовлетворённый Есенин, повернувшись носом к книжным полкам, вытаскивал из ряда поаппетитнее книгу <…>». Грешен был Сергей Александрович: любил посидеть с книгой на узкой лесенке, ведущей на второй этаж… А, ещё, стоя на этой лесенке, бывало, развлекал покупателей чтением своих стихов…
Проживал Давид Самойлович Айзенштат в шаговой доступности от места работы — на Малой Никитской, в доме № 12. Этот адрес указан на письме Софье Андреевне Толстой-Есениной. Давид Самойлович сообщал ей о судьбе бюста поэта работы С. Коненкова, украшавшего витрину книжной лавки. Дом № 12 на Малой Никитской улице признан архитектурной жемчужиной. Усадьба, известная как дом Бобринских (её первоначальными владельцами были Нарышкины), строгое, в классических формах XVIII века, здание с двумя флигелями.
«Давид Самойлович Айзенштат был составной частью старой Москвы. Если представить себе московскую улицу того времени — будь то Большая Никитская или Моховая с рядами букинистических лавок, или Леонтьевский переулок с таинственными закутками антикваров, — то увидишь на этой улице слабую, столь немощную, что кажется, её может снести ветром, фигуру Айзенштата. Чуть бочком, подчиняясь остатку бокового зрения в глазах под толстыми стёклами очков, с палочкой, украшенной костяным набалдашником, с набитым портфелем куда-то торопится, беспомощно переходит широкую улицу Айзенштат. Смотреть на него со стороны было страшно: так плохо видел, таким казался неприспособленным к растущему движению огромного города. Но влекли его через шумные улицы не только дела и даже не столько дела, сколько потребность увидеть близких ему по склонности и любви к книге людей, подышать воздухом книги, посоветовать любителю или, наоборот, разочаровать его», — так любовно отозвался писатель Владимир Лидин о Давиде Самойловиче. Давид Самойлович Айзенштат был приглашён и на свадебный ужин с Айседорой Дункан, и на свадьбу с Софьей Толстой… Тяжело переживал смерть своего любимца, Сергея Есенина, этот милейший и добрейший человек.