Галина Серебрякова
Галина Иосифовна Серебрякова, советская писательница, автор романов о Марксе и Энгельсе. В 1923 году была замужем за высокопоставленным чиновником вдвое старше неё. К тому времени относятся и её воспоминания о встрече с Сергеем Есениным. Несмотря на то, что писательнице было неполных 18 лет, её взгляд на поэта неожиданно мрачен. Возможно, последующие трагические события, связанные с поэтом, исказили впечатления тех дней…
Критик Александр Воронский, который познакомился близко с Есениным именно в 1923 году, после возвращения поэта на родину, описывая портрет Есенина, использует иные краски: «Осенью 1923 года в редакционную комнату «Красной нови» вошёл сухощавый, стройный, немного выше среднего роста человек лет двадцати шести — двадцати семи. На нём был совершенно свежий, серый, тонкого английского сукна костюм, сидевший удивительно приятно. Перекинутое через руку пальто блестело подкладкой. <…> И тогда же отметилось: правильное, с мягким овалом, простое и тихое лицо освещалось спокойными, но твёрдыми голубыми глазами, а волосы невольно заставляли вспоминать о нашем поле, о соломе и ржи».
«Есенина привёл к нам в дом в 1923 году наш частый гость, талантливый критик и редактор «Красной нови» Александр Воронский. В первый миг знакомства я усомнилась: неужели же это Есенин, которого в ранней юности я видела как-то в кафе поэтов на Тверской? Он был тогда красив, как олеографический Иван-царевич, надевший цилиндр, с волосами цвета ржаного поля и глазами, как голубые вьюны. С той поры прошло всего пять лет (значит, при первой встрече мемуаристке было неполных 13 лет, и она приходила в «Стойло Пегаса» с мамой?), но как изменило! Сергей Есенин, поэт, пришедший к нам в квартиру, расположенную на задах «Метрополя», тогда ещё 2-го Дома Советов, был совсем другой человек, крайне измождённый, с лицом испитым, землистым, без возраста. Особенно тягостное впечатление произвела на меня его тощая шея, которую он пытался прикрыть белым кашне. Нарядный, импозантный костюм только подчёркивал его чрезмерную худобу. Воронский как-то некстати заговорил о том, что у Есенина подозревают горловую чахотку, и шепнул мне о белой горячке. Часам к девяти собралось у нас много гостей, и Есенин обратился ко мне сиплым сорванным голосом с просьбой прочесть его стихи. «Я уже не могу», — хрипло добавил он. И Воронский, печально скривив большие добрые губы, мрачно и значительно пояснил всем, что это, видно, из-за болезни гортани. Чувство жалости к Есенину нарастало во мне и, желая доставить ему удовольствие, я прочла несколько его стихов, хотя была декламатором неважным и подражала самому Есенину, которого слышала однажды». Довольно, больше цитировать не стану… Получил ли Есенин удовольствие от чтения своих стихов в исполнении юной Серебряковой, он, чьи стихи лучше автора прочесть не удавалось даже великому Качалову, история умалчивает… А достоверность этих воспоминаний пусть остаётся на совести автора… Впрочем, у нас нет причин сомневаться в том, что когда-то поэт посетил квартиру Серебряковых, расположенную «на задах «Метрополя»…