Мотя Ройзман
Книга Матвея Ройзмана «Все, что помню о Есенине» читается с большим интересом, хотя многие современники поэта и есениноведы призывают осторожнее относиться к фактам, изложенным в ней. А исследователь В. В. Базанов прямо заявляет: «Не вызывают доверия и подробнейше описанные эпизоды…».
Мотя Ройзман познакомился с Сергеем Есениным в 1919 году, вошел в группу имажинистов, занимался бухгалтерией в кафе «Стойло Пегаса». Был моложе Есенина всего на три года, но почему-то представляешь его совсем неопытным робким юношей рядом с поэтом. Такое создается впечатление. Вряд ли Мотя был близок Есенину, Сергей Александрович никогда не приглашал его в Константиново. И, тем не менее, они общались довольно часто. И в этом доме в Газетном переулке Есенин бывал. Вскользь упомяну, что в здании иногда проходили и «Никитинские субботники», которые, как известно, посещал Есенин. Читаем у Ройзмана: «Есенин и я прошагали по переулку и вошли во двор дома № 3, где я жил с моими родителями. Мы поднялись на шестой этаж, дверь открыла мать, увидела поэта, о котором я ей рассказывал, и растерялась. Но он, поздоровавшись, ласково заговорил с ней…<…> Есенин подошел к стене, где была прибита маленькая вешалка, снял шубу, шапку, повесил их, а шарф бросил на кушетку.<…> В это время мать принесла подносик с двумя стаканами чая и пирожками из пеклеванной муки с урюком…»
«эффект присутствия» на месте событий! Но вот цитата из книги В. Пашининой «Неизвестный Есенин»: «Рассказывая во всех подробностях о своей встрече с Есениным в больнице, Ройзман несколько раз упоминает о перебинтованной правой руке, которая «лежала поверх одеяла», и потому с ним и Анной Берзинь Есенин поздоровался, подав левую руку. Не забыл Мотя Ройзман ни про гостинцы, ни про стихи, «перепутал» только руки Есенина, да «забыл» сказать самое главное, что Анна Берзина (Берзинь) не с Мотей Ройзманом ходила в больницу, а с Вардиным, что друг Есенина имажинист Мотя Ройзман с самого начала был соглядатаем и сексотом, что после разрыва с имажинистами и ухода Есенина Матвею Ройзману, естественно, нечего стало делать в «Стойле» — он возвращается на службу туда, откуда пришел, в ГПУ. И начинает писать не стихи, а прозу о работе чекистов, милиции. Одна книга так и будет названа: «Друзья, рискующие жизнью». В этой области он больше преуспеет. Его друзья-чекисты, писатели Лев Кассиль и Лев Шейнин, дадут высокую оценку его чекистской деятельности и его детективному жанру». Вот и верь этим мемуаристам! Значит не зря одна известная писательница сказала, что мемуары, по сути своей, уже лжесвидетельство.