Романтик мировой революции
Любая революция выводит на авансцену и гениев, и злодеев. Кем же был Яков Григорьевич Блюмкин (Симха-Янкев Гершевич Блюмкин, псевдонимы: Исаков, Макс, Владимиров и т. д. и т. п.)? Дата рождения точно неизвестна (около 1900 г.), дата смерти тоже неизвестна (1929 или 1930 гг.). Революционер, чекист, советский разведчик («отец русского шпионажа»), террорист и государственный деятель! По одной из версий — прототип молодого Штирлица! С перенесением столицы из Петрограда они появились в Москве весной 1918 года почти одновременно: склонный к авантюрам выходец из бедной еврейской семьи Яков Блюмкин и крестьянский сын, будущий великий поэт, Сергей Есенин. Блюмкин тоже пописывал стишки. Его тянуло в творческую среду. Маяковский называл его Блюмочкой. Гумилев упомянул в одном из своих стихотворений.
За Яковом Григорьевичем числится много «подвигов». Один из них — дерзкое убийство германского посла графа Мирбаха 6-го июня 1918 года. К тому времени Блюмкин служил в отделении контрразведки по наблюдению за охраной посольств и их возможной преступной деятельностью (здание посольства на фото 1, в Денежном переулке, 5; сегодня там располагается посольство Италии). За убийство Мирбаха Яков был приговорен военным трибуналом к расстрелу, но Троцкий — кумир Блюмкина — добился замены казни на возможность искупления вины кровью в боях по защите революции, и взял его в штаб! Блюмкин был исключительным везунчиком: готовый прихлопнуть, как муху, любого подозрительного субъекта, сам он чудесным образом избегал смерти, хотя и подвергался многочисленным покушениям.
Блюмкин был дружен с имажинистами. В 1919 году подписал Устав «Ассоциации вольнодумцев». Говорил восхищенно Есенину: «Я террорист в политике, а ты, друг, террорист в поэзии». Блюмкин был завсегдатаем поэтических вечеров в «Кафе поэтов» и «Стойле Пегаса». Мариенгоф и Есенин часто сопровождали своего приятеля-террориста в качестве охраны. Бывали поэты у Блюмкина в гостях: чаще всего в № 136 гостиницы «Савой» на Софийке, 6 (ныне Пушечная, см. фото). Смерти Блюмкин боялся, он боялся умереть и от простой простуды. Кровожадный смельчак всегда имел при себе пустые «расстрельные» бланки: достаточно заполнить — и расстрелять любого. Как-то хвалился такими перед Мандельштамом. Ужаснувшийся поэт вырвал у Якова пачку бланков и разорвал их. Из воспоминаний Анатолия Мариенгофа: «Как-то в «Кафе поэтов» молодой мейерхольдовский артист Игорь Ильинский вытер старой плюшевой портьерой свои запылившиеся полуботинки с заплатками над обоими мизинцами. «Хам! — заорал Блюмкин. И мгновенно вытащив из кармана здоровенный браунинг, направил черное дуло на задрожавшего артиста. — Молись, хам, если веруешь!» <…> К счастью, мы с Есениным оказались поблизости. <…> И Есенин повис на поднятой руке. «При социалистической революции хамов надо убивать! — сказал Блюмкин, брызгая на нас слюнями. — Иначе ничего не выйдет. Революция погибнет». Романтик! Таких тогда было немало.» Блюмкин взял Есенина на поруки, когда поэта арестовали на квартире Кусикова. А в сентябре 1924 года на Кавказе Есенин встретил Блюмкина в гостинице «Новая Европа». В пылу ссоры «друг», наделенный властью, поднял на поэта револьвер. Многие сторонники версии убийства Есенина считают Якова Блюмкина причастным к этому преступлению. Им возражают, утверждая, что Блюмкина не было в стране: в конце 1925 года он находился, якобы, в Тибете, в экспедиции Николая Рериха. Руководитель пресс-бюро разведки России Ю. Г. Кобаладзе сообщает: «По сведениям Службы внешней разведки и по документам Блюмкин не был в экспедиции Рериха». Документально подтверждено, что в конце 1925 года Блюмкин трудился в Наркомторге, в Москве. И что ему стоило выехать на несколько дней в Питер? Яков Блюмкин создавал разведсеть в Египте, Турции и Саудовской Аравии, был любимчиком Троцкого и Каменева, общался с Горьким и Луначарским. После 1926 года был даже соседом Луначарского по лестничной клетке, неподалеку от места своего легендарного «подвига» — убиства Мирбаха (см. фото 3 и 4, Денежный пер., 9, по Глазовскому пер. — дом № 5). Судьбы десятков людей были в руках этого безумца, но звериное чутье, беспринципность, везение не спасли и его: Блюмкин был расстрелян своими же соратниками. По легенде, тридцатилетний фанатик, стоя у стенки, крикнул: «Да здравствует мировая революция!!!»
Денежный переулок, 5
Гостиница «Савой» на Софийской наб., 6
Глазовский пер., дом № 5
Глазовский пер., дом № 5
* * *
Личность Якова Блюмкина, кем бы он ни был (был он, конечно, продуктом своей противоречивой эпохи, когда достоинства и недостатки, романтизм и жестокость легко уживались вместе — как в эпохе, так и в самом человеке), не может не вызывать естественного любопытства. К тому же пописывал стихи, дружил с имажинистами, подписал Устав «Ассоциации вольнодумцев»…
«огромный рыжий товарищ в коричневой кожаной куртке, с наганом в кобуре». И сказал:
— Я люблю Ваши стихи.
— Ну и что с этого, — надменно ответил пресыщенный славой поэт.
— Я Блюмкин, — представился любитель поэзии, — убийца посла Мирбаха.
— Тогда очень приятно — улыбнулся польщенный Гумилев. Позднее Гумилев запечатлел эту встречу в стихотворении «Мои читатели»:
в нем как-то легко и гармонично уживались вместе.
Но полной ясности по-прежнему нет.
Кстати, Анатолий Мариенгоф написал о Блюмкине так:
«Он был большой, жирномордый, черный, кудлатый, с очень толстыми губами, всегда мокрыми. И обожал — надо не надо — целоваться. Этими-то мокрыми губами!»
ГЕННАДИЙ ПЕТРУШОВ