Сёстры Лившиц
Женщины не просто любили Есенина, многие из них поклонялись ему. Именно этим словом определил Лев Повицкий отношение к поэту девушек из своего окружения, которых он познакомил с Есениным в Харькове. Уроженец Гродно, Повицкий учился в Харьковском университете, весной 1920 года он приехал туда навестить знакомых, остановился в семье Лурье. Случайно встретил на улице Есенина и Мариенгофа, приехавших по делам в компании издательских работников, уговорил их остановиться у себя. Средь пяти представленных поэтам девушек, поклонниц поэзии, особенно приглянулась Есенину Женя Лившиц. «Целомудренные черты ее библейски строгого лица, по-видимому, успокаивающе действовали на «чувственную вьюгу», к которой он прислушивался слишком часто, и он держался с ней рыцарски благородно», — писал об этом знакомстве поэта лев Повицкий. Беседовали о поэзии… Есенина умиляло, как Женя произносила слово «рифма» — «рыфма». На прощанье Есенин подарил девушкам книгу с кокетливой надписью: «Фриде и Жене. Я тебя, милый друг, помнить буду. С. Есенин». Кто-то из девушек приписал дату: 19. lV. 1920. Друзья вернулись в Москву. Эпизод харьковского знакомства так и остался бы эпизодом, если бы серьезная девушка Женя 19-ти лет, влюбившись не на шутку, не напомнила ветреному поэту о себе письмом. Письмо девушки не сохранилось, но сохранился ответ Есенина от 8 июня 1920 года: «Милая, милая Женя! Сердечно Вам благодарен за письмо, которое меня очень тронуло. Мне казалось, что этот маленький эпизод уже вылетел из Вашей головы <…>». А затем Женя получила ещё одно письмо, написанное в поезде «Кисловодск-Баку» 11–12 августа 1920 года, увековечившее её. Эпизод с жеребёнком, пытавшимся обогнать поезд, позже вошедший в поэму «Сорокоуст», так потряс Есенина и настроил его на философский лад, а компания Мариенгофа и остальных, видимо, не была на тот момент расположена к обобщениям, поэтому именно серьёзная девушка Женя получила письмо о том, что «история переживает тяжелую эпоху умерщвления личности как живого» и что «идет совсем не тот социализм»… И Женя, готовившаяся стать зубным врачом, окончив специальные курсы в Харькове, уже осенью оказывается в Москве.
Подвижник, есенинолюб из Белоруссии, Пётр Иванович Радечко заинтересовался биографией «девушки с библейскими глазами», почувствовав в слове «рыфма» особенности родного диалекта. Он провел кропотливую работу в архивах и многое выяснил. Ему посчастливилось познакомиться с дочерью средней сестры Лившиц — Инной Максимовной Бернштейн. Оказывается, сестер было трое: Женя, старшая (1901–1961), средняя, Рита (1903–1978) и младшая, Ева. Все родились и жили в Минске. Когда отец девочек, Исаак Лившиц, скончался, мать, Ольга Григорьевна, служащая, осталась с тремя маленькими девочками на руках. Маргариту, среднюю дочь, она была вынуждена отдать на воспитание обеспеченным родственникам в Варшаву. Первая мировая война заставила семью переехать в Москву, где Рита окончила гимназию. В Харькове никогда не была. Работала администратором в фотоателье Моисей Соломоновича Наппельбаума на углу Кузнецкого моста и Петровки. Кстати, знаменитый фотограф тоже уроженец Минска. Можно предположить, что Рита устроилась на работу по протекции. Когда осенью 1920 года в Москве появилась Женя, ее заметили, особенно, женщины. Надежда Вольпин спросила о ней у подруги Сусанны Мар и получила исчерпывающий ответ: «Отчаянно влюблена в Есенина и, заметь, очень ему нравится. Но не сдается (не в пример своим сёстрам и стихолюбивым подругам)». Оказавшись в Москве, Женя поняла: Есенин постоянно окружен толпой поклонниц, в которой легко затеряться. Вольпин внимательно наблюдала за Женей при случайных встречах: «Глаза томные и грустные. Сжатые губы. Стихи слушает жадно — во все глаза! Впредь я буду встречать ее довольно часто, то на вечере в Политехническом и Доме печати, то в книжной лавке имажинистов (у консерватории). Живо запомнилась такая картина: они стоят друг против друга, разделенные прилавком, женя спиною к окну витрины, Есенин на полном свету. Взгляд Есенина затоплен в черную глубину влюбленных и робких девичьих глаз, рука поглаживает аккуратно выложенные на прилавок кисти покорных рук. <…> Что читает девушка в завораживающих глазах поэта? Ответную влюбленность? Нет, скорее пригласительную нежность. Её девическая гордость требует более высокой цены, которой не получает». После возвращения Есенина из зарубежной поездки рядом с ним стало часто упоминаться имя средней сестры Лившиц — Маргариты. Рита — прямая противоположность серьёзной старшей сестры. Весёлая, беззаботная, она тоже увлеклась поэтом. Наташа Зиновьева (Милонова), подруга Ивана Приблудного, была знакома с обеими сестрами: «Женя и Рита Лившиц… Как-то Иван был послан с поручением к этим двум сестрам. Мы ходили с ним вместе. В переулке около Покровки сумрачный дом, большая темноватая и пустоватая комната. И две сестры. Женя — старшая — красивая брюнетка, матово-бледная, серьёзная, строгая. В 20-м году Есенин переписывался с ней и в одном письме описал эпизод с жеребенком, изложенный потом в «Сорокоусте». Рита была моложе, русоволосая, полненькая, кудрявая. Когда после чтения стихов мы уходили из дома Вардина, Иван зажёг в темной прихожей свет, мы увидели нашего поэта, обнимавшего Риту, пытавшуюся зарыться в висевшее на вешалке пальто».
… Просмотрела справочник «Вся Москва» за 1925 год. Сведения подавали в 1924 году, осенью… Самый подходящий адрес: Покровка, Потаповский переулок, дом № 12. Там прописана Лившиц, Фанни Наумовна, зубной врач… Что еще известно о сестрах? Жених младшей, Евы, навещал, по просьбе сестёр, Есенина в Ленинграде на квартире Сахарова. Он написал сестрам восторженное письмо-отчёт: «<…> через минуту уж он открыто и сердечно улыбнулся мне, что я почувствовал себя так, как если бы я был с ним знаком целую вечность».
кандидатской диссертации перешла в Тропический институт Академии наук СССР. Умерла в 1961 году от инфаркта. Рита, в замужестве Бернштейн, родила дочь Инну, умерла в 1978 году.
Потаповский переулок, дом № 12