Есенин — Майскому И. М., конец июня — июль 1924.

Примечания

1. И. М. Майскому. Вторая половина июня — июль 1924 г. (с. 168). — Журн. «Знамя», М., 1965, № 7, июль, с. 209, в составе мемуарного очерка И. М. Майского «Семь номеров».

   Печатается по тексту первой публикации. Местонахождение подлинника неизвестно.

   Датируется временем встреч Есенина с адресатом в 1924 г. (см. ниже).

   И. М. Майский вспоминал, как летом 1924 г. Есенин «появился в редакции „Звезды“ <мемуарист был тогда главным редактором журнала>. Я посмотрел на него и ахнул: передо мной стоял красивый юноша, „как денди лондонский одет“... Изящный летний костюм, прекрасные желтые ботинки, модная панама на голове, волосы напомажены и издают какое-то изысканное благоухание...

   — Вот привез вам кое-что, — начал Есенин, — но еще не совсем отделано... Поработаю несколько дней здесь, в Ленинграде... Потом принесу.

   Действительно, примерно через неделю Есенин, все такой же великолепный, снова появился в редакции и несколько торжественно протянул мне довольно толстую рукопись. Я развернул и прочитал в заголовке „Песнь о великом походе“. <...>

   Поэма Есенина мне очень понравилась, и я сразу же сказал:

   — Пойдет в ближайшем номере.

   Есенин весь как-то просветлел, а потом... сразу же попросил заплатить ему гонорар. Я согласился. С какой-то почти детской резвостью Есенин побежал в кассу за получением денег, вернулся в редакцию и долго благодарил меня за „отзывчивость“.

   Прошло несколько дней. Есенин не появлялся. Однажды я сидел в редакции и правил какую-то рукопись. Вдруг дверь отворилась, и в мой кабинет, нерешительно озираясь, вошел странный человек. По лицу, манерам, костюму видно было, что незнакомец не имеет никакого отношения к литературному миру. Уставившись на меня, он спросил хриплым голосом:

   — Как бы мне повидать тут товарища Майского?

   — Я именно и есть товарищ Майский, — ответил я. — А в чем дело?

   — Я вам записку принес. — И незнакомец передал мне клочок смятой и грязной бумаги.

   Я разгладил записку. На ней почерком Есенина было написано <далее следует текст комментируемого письма>.

   Я невольно вскипел.

   — Где он сейчас находится? — накинулся я на человека, принесшего записку.

   — Там... — ответил он и как-то неопределенно махнул в сторону рукой.

   Я подверг посланца тщательному допросу и в конце концов выяснил, что Есенин сидит в одном из притонов, которые в те нэповские времена еще существовали в Ленинграде, что он там пропился и задолжал и что „хозяйка“ притона не выпускает его, пока он не расплатится.

   Отправлять сто рублей (тогда это была крупная сумма) с этим подозрительным типом я не считал возможным. Однако действовать надо было быстро. Я тут же, в Ленгизе, раздобыл необходимые деньги, забрал с собой одного из служащих, отличающегося высоким ростом и большой физической силой, и скомандовал посланцу Есенина:

   — Вези нас туда!

   переступили

   порог, как из угла ко мне бросился Есенин. Но в каком виде! На нем была какая-то пестрая рубашка, белые кальсоны и тапочки на босу ногу. Волосы взъерошены, лицо бледное и испитое.

   — Ну, слава богу, вы приехали! — воскликнул Есенин. — Я не смел вас просить об этом.

   Появилась „хозяйка“ с громким голосом и крепкими кулаками. За ней шел высокий мужчина, похожий на трактирного вышибалу.

   Я объяснил „хозяйке“ цель нашего визита. С льстивой улыбкой она заявила, что не будет иметь никаких претензий к „Сереже“, как только он уплатит „долг чести“. Так именно и сказала: „долг чести“. Я мысленно выругался, но что было делать?

   „хозяйка“. Мне очень хотелось сказать Есенину то, чего он заслуживал, но я взглянул на него и не решился...

   Горячая волна захлестнула мою душу: я чувствовал к нему и тревожную любовь, и острую боль. Мне был бесконечно дорог этот бледный, осунувшийся юноша, в котором так ярко горел большой, искрометный талант...

   Больше Есенина я не встречал» (журн. «Знамя», 1965, № 7, июль, с. 209—210).