Брыкин Н.: Конец поэта

Конец поэта.

В гостинице б. "Англетер" на трубе центрального провода отопления повесился Сергей Есенин.

До этого он шатался вскрыть пены. Не хватило силы воли.

Когда я увидел его страшного, вытянутого, со стеклянным выражением в одном глазе, я подумал:

-- И что это за страшная привилегия поэта так кончать?

Есенин не одинок. Он только один по своей величине.

А кругом

-- Мы этого ожидали.

-- Иначе он не мог кончить,

-- Уж таков удел поэта!

Жутко.

Потом этого года в лесной заболоченной Олонии случайно мы вспомнили о Сергее Есенине. И тогда, когда все о нем было переговорено, художник Попов-Воронежский сказал:

-- Хорош поэт, а веревкой кончит.

Тогда мы поверили в такой конец. Нам не хотелось верить, чтобы этот жизнерадостный лазурный "милый, смешной дуралей" так кончил. Все мы верили, что налетное пройдет. Сергей узнает смысл жизни (любил он ее сильно), борьбу и будет петь свои задорные песни. Петь для деревни рабочей. Мы верили, что Сергей будет вырван из болота, порвет с мещанами, нытиками, упадочниками, ничего другого, кроме кабаков не знающими.

Там же мы вспомнили "письма" матери к своему Сергею и ответы на них. Теплые, задушевные письма.

Как теперь отнесется старуха к смерти Сергея?

-- Город сгубил моего сына.

Таков вывод сделает старая. И кто докажет ей, что не город сгубил Сергея. А доказать надо!

А потом, как и все матери, тайком (в деревне не принято оплакивать "душегубцев"), выплачет свое горе, большое, тяжелое, непоправимое, женское горе?

И не одна она будет горевать, не одна мать любила звонкого "яснокрылого" певуна. 

дорога.

Обидно за Сергея. 

Когда Сергея, завернутого в простыню, клали на ломовые розвальни, а извозчик, услышав от милиционера, что они едут домой, обрадованно хлестнул лошадь, я подумал:

-- Из-за такого конца не стоило бы жить.

Лошадь рысью тронулась со двора в Обуховскую больницу в покойницкую. Извозчик хотел обедать