| Наши партнеры |
Примечания
Отчарь (с. 35).- Газ. «Дело народа», Пг., 1917, 10 сентября, № 151; Ск-2, с. 25-28; Кр. звон, с. 39-42; Сел. час.; Рж. к.; Грж.; ОРиР (ст. 1-20).
Беловой автограф (РГАЛИ, ф. С.Д.Мстиславского) являлся наборной рукописью для первой публикации поэмы. Над заголовком - карандашная помета: «Л. и Р.», т.е. «Литература и революция» (так называлась литературная страница газеты «Дело народа» в 1917 г.), и другая помета Иванова-Разумника: «В набор». Ст.11 («Гибельной свободы») подвергся здесь двукратной правке Ивановым-Разумником.
«радостной» (и в таком виде строка была напечатана в «Деле народа»). Затем авторский текст в рукописи был им же восстановлен, и в Ск-2, как и во всех последующих переизданиях «Отчаря», ст. 11 воспроизведена в первоначальном виде. Кроме того, в первой публикации поэма не датирована; однако под текстом рукописи неустановленным лицом проставлена дата: «1917». В Ск-2 также имеется дата: «июнь 1917». Все это, вместе взятое, по-видимому, означает, что рукопись РГАЛИ послужила оригиналом набора не только для «Дела народа», но и для Ск-2.
В макете сб. «Вече», 1919 (РГАЛИ) находится также авторизованный список поэмы рукой неустановленного лица, сделанный по Сел. час.
Ст. 72 «Отчаря» в «Деле народа» имела вид «Волга, Кама и Дон» (вместо «Каспий»), вопреки не только наборной рукописи, но и всем другим источникам текста поэмы. Вероятно, эта строка при публикации в газете была искажена.
Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.). Датируется по Сел. час., где стоит: «1917, июнь, 19-20. Константиново» (согласно Собр. ст., 4, 385, такая же датировка была в Тел.). О датах в автографе РГАЛИ и Ск-2 см. выше. В Рж. к. дата рукой Есенина: «1917, июнь». В наб. экз. помета: «<19>18», что противоречит как всем другим авторским датировкам, так и дате первой публикации.
В статье «Две России» Иванов-Разумник предварил две последние строфы четвертой главки «Отчаря» такими словами: «Всемирность русской революции - вот что пророчески предвидят народные поэты, и в этом их последняя, глубокая радость <...>. И русский народ идет ко всему миру с открытой душой и с благой вестью о всемирной свободе». И далее, перефразируя начальные строки пятой главки есенинской поэмы, критик вопрошал: «Удастся ли закинуть его в небо? поставить на столпы? - удастся или нет, лишь бы не уставала в нас воля к всемирности, лишь бы не изменяло нам сознание всечеловечности...» (Ск-2, с. 224-225).
«За землю и волю», Казань, 1918, 9 июня (27 мая), № 112; подпись: Блокнот), В.Е.Миляеву (газ. «Известия Воронежского совета рабочих и красноармейских депутатов», 1919, 26 января, № 18; подпись: Вас. М-в; вырезка - Тетр. ГЛМ), И.А.Оксёнову. Последний, в частности, писал: «И вот Есенин приветствует революцию - в своей родной деревне: „Здравствуй, обновленный / / Отчарь мой, мужик!“ С такой верой принял поэт великий переворот, что никакие беды, никакие тягости не поколебали этой веры: ибо знает он, что „гибельной свободы в этом мире нет“. А если свобода - не гибельна, то она возьмет свое и возродит мир, скольких бы мук это не стоило» (журн. «Жизнь железнодорожника», Пг., 1918, № 30, 15 октября, с. 7-8; подпись: А.Иноков).
Е.И.Замятин воспринял те же строки о свободе под иным углом зрения, назвав их, «быть может, самым лучшим, подлинно-скифским словом»: «Именно так: гибельна не свобода, гибельно насилие над свободой. Но говорить об этом - для открыто связавших себя с победоносцами - не значит ли в доме повесившегося говорить о веревке?» (сб. «Мысль», Пг., 1918, <кн.> 1, с. 287; подпись: Мих. Платонов).
Некоторые критические отклики касались стиля произведения и сосредоточились прежде всего на третьей главке поэмы. С.М.Городецкий, прежде чем процитировать строки: «Укачай мою душу / / На пальцах ног своих», сетовал: «Опять прежде всего бросается в глаза маяковщина, необузданный метафоризм. Я никогда не поверил бы, чтобы Сергей Есенин, птичка певчая, рязанский соловей, дописался до такой штуки...», а затем резюмировал: «Глазам не веришь, как обработали мальца» (газ. «Кавказское слово», Тифлис, 1918, 28 сентября, № 207). Приведя начальную строфу третьей главки «Отчаря» полностью, Е.П.Камень аттестовал ее как «скверную прозу» (журн. «Книжный угол», Пг., 1918, № 3, с. 17), а анонимный «новосатириконец» снабдил ту же цитату таким послесловием: «Смеем уверить, что в качестве просьбы такое обращение, как „широкоскулый и красноротый“, не принято даже среди трудового крестьянства. Еще менее принято во всех слоях общества укачивать чужую душу, даже младенческую, на пальцах ног. У ног есть другое, более скромное назначение» (журн. «Новый сатирикон», 1917, № 37, октябрь, с. 7, рубрика «Перья из хвоста»). Без энтузиазма оценивалась и вторая строфа пятой главки поэмы. Приведя ее и выделив жирным шрифтом слово «однаждный», К.Н.Боженко обвинил автора в «кривляньи и излишнем манерничаньи» (журн. «Жизнь для всех», Пг., 1918, № 2/3, февраль-март, стб. 294).
Через несколько лет это произведение Есенина стало рассматриваться уже в гораздо более широком плане. Так, процитировав вторую и третью строфу второй главки поэмы, П.С.Коган в своем очерке о Есенине перешел затем к далеко идущим рассуждениям: «Деревня не знает жертвы и отречения во имя отвлеченных идей или таких благ, оправдать которые может холодный аргументирующий ум. Она не боится гибели, но только во имя ясного для нее счастья. Ее удаль, ее отвага во имя счастья сегодняшнего, а сегодняшнее счастье дается волей, свободой творить свою жизнь, созидать свой уклад по-своему, в условиях природы <...>. За эту волю он <крестьянин> станет горой, за свою вселенскую правду примет смерть и муки, но равнодушен он к идеям и реформам, где не учует связи с сегодняшним днем» (Кр. новь, 1922, № 3, май-июнь, с. 257). В свою очередь, К.В.Мочульский, исходя из идеи о том, что «все стихи Есенина - песни одной большой поэмы» (поэмы об «избранном народе, стоящем во всех делах своих перед лицом Господа», живущем «и поныне, в „деревянной“ России»), так характеризовал место «Отчаря» (вкупе с «Певущим зовом») в этой «большой поэме»: «Концепция Есенина завершается пророчеством. <...> Россия - Назарет: в „мужицких“ яслях рождается Христос. <...> Исполнились строки, сбылось писание: избранный народ - „чудотворец“, „широкоскулый и красноротый“, приял в свои „корузлые руки“ Младенца. Значит, правда, что „деревянная Русь“ - рай, что русский мужик - священен и величав, как библейские пастыри» (газ. «Звено», Париж, 1923, 3 сентября, № 31; РЗЕ, 2, с. 37-41).
Отчарь «отец» («Учен. зап. Горьк. гос. пед. ин-та», Горький, 1966, вып. 62, с. 119). В.П.Гарнин возводит это слово к прилагательному «отчарованный» - отчаянный, разбойный (Есенин С. Стихотворения и поэмы / / Библиотека поэта. Малая сер. 4-е изд. Л., 1990, с. 426.). Объяснение Л.А.Шероновой выглядит предпочтительнее, особенно если учесть, что слово «отчарь» могло происходить к звательному падежу слова «отец» (т.е. «отче»).
.- Эта метафора восходит с мифопоэтическим представлением тучи как мирового дерева (Аф. II, 277).
Небесные дщери.- По мнению Б.В.Неймана, автор ведет здесь речь, «разумеется, <о> пресловутых „девах облаков“, „небесных пряхах“, которым Афанасьев посвятил одну из самых поэтических, но фантастических глав <Аф. III, гл. XXIII> своей книги» (сб. «Художественный фольклор», М., 1929, [вып.] 4/5, с. 213). Согласно А.Н.Афанасьеву, «индусы видели в облаках и тучах... божественных водяных жен, обитающих в воздушном океане... С ними родственны апсарасы - небесные девы, населяющие воздушную область между землею и солнцем... Греческие нимфы... суть облачные девы; они живут в пещерах (=недрах туч), прядут, приготовляют ткани... Одновременно с уподоблением облаков и туч спутанным волосам, возникло представление их куделями, из которых прядутся нити... Отсюда становится вполне понятной связь облачных жен и дев с работами пряденья...» (Аф. III, 119, 120, 128-129). Кроме того, «облачные девы» (в частности, вилы «как девы весенних гроз <...>, пускают из облачных стран острые стрелы-молнии» (Аф. III, 163).
Куделить - прясть пряжу; в переносном смысле - взлохмачивать, таскать за волосы.
Кремник - кремль или кремь (в словаре В.И.Даля оба слова с пометой «стар.»: крепкий и крупный строевой лес.
Огневик - кремень; здесь, очевидно, в переносном смысле - человек твердого закала, крепкой веры. Впрочем, В.В.Коржан, опираясь на А.Н.Афанасьева (Аф. I, 254-256), предположил, что «седой огневик» - это «бог грозы у славян-язычников» (в его кн. «Есенин и народная поэзия», Л., 1969, с. 122).
Он дал тебе пику, / / Грозовый ятаг / / И силой Аники / / Отметил твой шаг«Царь Максимилиан», похвалявшегося своей силой разорителя церквей и монастырей) на народных лубочных картинках. Непременные атрибуты костюма Аники-воина на них - копье (пика) и кинжал (у Есенина - «ятаг»: от «ятаган»). Соответствующее изображение - Ровинский: Атлас, III, № 751.
О, чудотворец! / / Широкоскулый и красноротый, / / <...> / / Укачай мою душу / / На пальцах ног своих! - Вероятно, это описание также восходит к лубочным картинкам. Святители и чудотворцы на них, как правило, босы (Ровинский: Атлас, III, № 1377, 1440, 1471), иногда широкоскулы (преп. Феодосий тотемский - там же, № 1648(А). Широколицым, красноротым и босым предстает на лубочных картинках из Библии работы мастера Василия Кореня (XVII век) и сам Господь Бог Саваоф (Ровинский: Атлас, III, № 810, листы 1-4, 6, 8, 9, 11-14 и др.).
...приявший в корузлые руки / / Младенца нежного...- Этот образ связан как с новозаветным эпизодом, когда в иерусалимском храме Симеон взял на руки младенца Иисуса (Лк, II, 25-34), так и с соответствующей иконой, где Симеон Богоприимец изображен с Иисусом-младенцем на руках. Одна из икон с таким изображением Симеона принадлежала Н.А.Клюеву (ныне - частное собрание, С.-Петербург), у которого и мог ее видеть Есенин.
- Лубочная картинка с похожим сюжетом описана Д.А.Ровинским следующим образом: «Человек <полунагой и босой>, несущий на плечах своих огромный шар, в котором представлены семь добродетелей, избивающие семь смертных грехов (в лицах); <...> Над человеком <надпись>:
„Тяжко есть иго на сынѣхъ адамлихъ“» (Ровинский, III, с. 160, поз. 779). Ныне один из ее вариантов воспроизведен в каталоге «Русский рисованный лубок конца XVIII - начала XX века: Из собрания Государственного Исторического Музея, Москва». М., 1992, с. 122, № 73.
Рыжий Иуда / / Целует Христа.- Речь идет об известном евангельском эпизоде (Мф. XXVI, 47-50; Мк. XIV, 43-46; Лк. XXII, 47-48).
- рудники близ Нерчинска, место каторжных работ.
Там дряхлое время... / / Сычёною брагой / / Обносит их круг.- Ср. в «Ключах Марии» (1918): «...рай в мужицком творчестве так и представлялся, где <...> дряхлое время, бродя по лугам, сзывает к мировому столу все племена и народы и обносит их, подавая каждому золотой ковш, сычёною брагой».
Варианты
Беловой автограф (РГАЛИ, ф. С.Д.Мстиславского); газ. «Дело народа», Пг., 1917, 10 сентября, № 151; Ск-2; Кр. звон; Сел. час; авторизованный список (РГАЛИ); Тел. (согласно Собр. ст., 4, 384):
| Номер строфы | Номер варианта | |
| 22-24 | Привык ты к громам;
Синеют напевы По звездным горам. |
| Номер строфы | Номер варианта | |
| 87 | Там звездного хлеба |