| Наши партнеры |
Посвящается П.Чагину Я о своем таланте Много знаю. Стихи - не очень трудные дела. Но более всего Любовь к родному краю Меня томила, Мучила и жгла. Стишок писнуть, Пожалуй, всякий может - О девушке, о звездах, о луне... Но мне другое чувство Сердце гложет, Другие думы Давят череп мне. Хочу я быть певцом И гражданином, Чтоб каждому, Как гордость и пример, Был настоящим, А не сводным сыном - В великих штатах СССР. Я из Москвы надолго убежал: С милицией я ладить Не в сноровке, За всякий мой пивной скандал Они меня держали В тигулевке. Благодарю за дружбу граждан сих, Но очень жестко Спать там на скамейке И пьяным голосом Читать какой-то стих О клеточной судьбе Несчастной канарейки. Я вам не кенар! Я поэт! И не чета каким-то там Демьянам. Пускай бываю иногда я пьяным, Зато в глазах моих Прозрений дивных свет. Я вижу все И ясно понимаю, Что эра новая - Не фунт изюму вам, Что имя Ленина Шумит, как ветр, по краю, Давая мыслям ход, Как мельничным крылам. Вертитесь, милые! Для вас обещан прок. Я вам племянник, Вы же мне все дяди. Давай, Сергей, За Маркса тихо сядем, Понюхаем премудрость Скучных строк. Дни, как ручьи, бегут В туманную реку. Мелькают города, Как буквы по бумаге. Недавно был в Москве, А нынче вот в Баку. В стихию промыслов Нас посвящает Чагин. "Смотри, - он говорит, - Не лучше ли церквей Вот эти вышки Черных нефть-фонтанов. Довольно с нас мистических туманов, Воспой, поэт, Что крепче и живей". Нефть на воде, Как одеяло перса, И вечер по небу Рассыпал звездный куль. Но я готов поклясться Чистым сердцем, Что фонари Прекрасней звезд в Баку. Я полон дум об индустрийной мощи, Я слышу голос человечьих сил. Довольно с нас Небесных всех светил - Нам на земле Устроить это проще. И, самого себя По шее гладя, Я говорю: "Настал наш срок, Давай, Сергей, За Маркса тихо сядем, Чтоб разгадать Премудрость скучных строк". 1924 |
Примечания
Стансы (с. 134).- З. Вост., 1924, 26 октября, № 713; Стр. сов.; Кр. нива, 1925, № 5, февраль, с. 108.
«Стансов» в З. Вост. см. комментарий к «Руси бесприютной» (с. 413 наст. тома).
Печатается по наб. экз. (вырезка из Стр. сов.) с исправлением в ст. 44 («Не фунт изюму нам» вместо «Не фунт изюму вам») по всем остальным источникам. Датируется по Собр. ст., 2, где помечено 1924 г..
В отчете об этом вечере поэзии Есенина по поводу «Стансов» было сказано: «В прощальном стихе Есенин поклялся, находясь под влиянием запаха бакинской нефти, взяться за изучение Маркса, которого он „ни при какой погоде в руки не брал“. Можно этому поверить, можно и нет. Вернее всего - нет, потому что это сказано слишком крикливым голосом. Сказано с жеманством самовлюбленного поэта, которому „Демьяны Бедные - не чета“. А этих Демьянов читают десятки миллионов людей, притом не больных, не просушивших свои дни в кабаках, а здоровых, творящих новую жизнь» (газ. «Труд», Баку, 1924, 5 октября, № 224; подпись: Циклоп; псевдоним не раскрыт). С неодобрением отнесся к «Стансам» и М.Х.Данилов: «А последней вещи, явно не сделанной еще, совсем читать не следовало» (Бак. раб., 1924, 6 октября, № 226; подпись: М.Д-ов; вырезка - Тетр. ГЛМ). Полемизируя с М.Х.Даниловым относительно общей характеристики поэзии Есенина, М.В.Долганов сошелся с ним и с Циклопом в оценке «Стансов»: «...мы <...> слышали также, что он хочет „засесть“ за Маркса. Но мы опять-таки знаем: сегодня он обещает „засесть“ за Маркса, а завтра он же, Есенин, пропьет его в кабаке. <...> Есенин говорит: „Я поэт, и не чета Демьянам,- меня читают двадцать пять миллионов“. Мы не беремся опровергать это утверждение (не стоит!), но и в то же время напоминаем, что Демьянов этих читает весь стомиллионный Союз. Есенина же знают только те, которые не купались в родниках Маркса и Ленина, и те, которые так еще безумно, как и сам Есенин, тоскуют о „тех берегах“» (газ. «Труд», Баку, 1924, 8 октября, № 227; подпись: М.Камский).
«Стансы», в ответном письме (декабрь 1924 года) она писала: «„Стансы“ (П.Чагину) нравятся, но не могу примириться с „я вам не кенар“ и т.п. Не надо это в стихи совать. <...> Да, это стихотворение будет напечатано в „Красной нови“, но будет „болванам“, а не... Вардин на этом настаивает, и я с ним согласна. А вообще стихотворение хорошее» (Письма, 256-257). К тому времени стихотворение уже было напечатано в З. Вост. именно с такой редакцией ст. 37 («Я не чета каким-то там болванам»), которая предлагалась И.Вардиным. В публикации же «Стансов» в Кр. ниве (а не в Кр. нови) «криминальные» строки с упоминанием Д.Бедного вообще отсутствовали.
По выходе Стр. сов., где стихотворение было напечатано целиком и без искажений, нашлись, однако, читатели, имевшие другую точку зрения на это место «Стансов». Так, М.И.Себекин писал Есенину 1 апреля 1925 года: «...всем своим русским знакомым я читаю отрывки Ваших стихов и заставляю покупать Сережку Есенина, потому что он новый большой русский поэт, а не куплетист... <...> Вижу вдали большую птицу, распростершую свои широкие крылья и готовую взметнуться в голубую, звонкую высь, это - Есенин, и слышу, как крылья этой могучей птицы обламывает какая-то погань, но поздно, „идри ваши полки“, Есенин облетел уже пол-России. Пускай себе РКСМ (молодежь) поет „Демьяновы куплеты“ (Демьянова уха приторна), а иная молодежь будет читать Есенина» (Письма, 277-278). Менее восторженно, но так же сочувственно отнеслись к тем или иным строкам «Стансов» И.Т.Филиппов (журн. «Лава», Ростов-на-Дону, 1925, № 2/3, август (на обл.: июль-август), с. 71) и К.В.Урлин (газ. «Нижегородская коммуна», 1925, 1 октября, № 224). Даже В.В.Маяковский, который, публично выступая 10 сентября 1925 г. в Нью-Йорке, подчеркнул, что «талантливость Есенина только усиливает необходимость борьбы с есенинским движением в советской поэзии», отдал затем должное «последним работам Есенина, начавшего сознавать необходимость „засесть за Маркса“» (газ. «Русский голос», Нью-Йорк, 1925, 12 сентября, № 3588).
«Стансов» и другие критики - о Марксе и Есенине писали, в частности, В.Липковский (З. Вост., 1925, 20 февраля, № 809, вырезка - Тетр. ГЛМ), Н.В.Богословский (журн. «Новый мир», 1925, № 3, март, с. 155; подпись: Н.Б.), В.П.Друзин («Красная газета», веч. вып., Л., 1925, 15 мая, № 116). Но главным оппонентом Есенина стал здесь А.К.Воронский. Первоначально он отозвался на «Стансы» несколькими неодобрительными фразами: «„Стансы“ плохи и неубедительны. <...> О Марксе и Ленине Есенину, пожалуй, писать рано, а внимательно ими заняться, не для красного словца, а для переработки некоторых сторон своего творчества, очень своевременно и кстати. <...> Это не в упрек и не в обиду Есенину, а в дружеское и искреннее предупреждение, единственно для того, чтобы он давал хорошие отсортированные стихи, спаянные с современностью. Кому многое дано, с того многое и взыщется. Есенину дано многое» (Прож., 1925, № 5, 15 марта, с. 26).
В другом месте А.К.Воронский уже давал «Стансам» развернутую негативную оценку: «Очень хорошо, что Сергей Есенин, хотя и с большим запозданием, решил стать певцом и гражданином „великих штатов ССР“ и „тихо“ засесть за Маркса: поучиться у Маркса многим и многим из наших поэтов в самом деле давно пора. И можно бы после „Москвы кабацкой“ только порадоваться „прозрению“ поэта. Беда, однако, в том, что стихи во имя Маркса просто плохи: „стишок писнуть“, „эра новая нам“ в устах такого первоклассного поэта, каким является Есенин, звучат совершенно неприлично. <...> Но хуже всего даже не эти „фунты изюма“, не „писнуть“, даже не скудная, сырая рифмовка стиха,- хуже всего, что „Стансам“ не веришь, они не убеждают. В них не вложено никакого серьезного, искреннего чувства, и клятвы поэта звучат сиро и фальшиво. <...> ...они <“Стансы“> безрадостны и худосочны, их слова вялы, пожалуй, верно в них пока одно: жалобы поэта на скуку от Маркса: для него он действительно скучен: он его не читал и не нюхал. „Ни при какой погоде я этих книг, конечно, не читал“ - это куда правдоподобней. <...> Если внимательно вчитаться в „Стансы“, станет очевидным, что за внешней революционностью таится глубочайшее равнодушие и скука; как будто говорит поэт: хотите революционных стишков,- могу, мне все равно, могу о фонарях, об индустрии, о Ленине, о Марксе. Плохо? Ничего, сойдет: напечатаете. <...>
„Стансы“ С.Есенина отнюдь не случайность. Они характерны для нашего времени и поэтому на них следует остановиться. Нам неоднократно приходилось указывать на весь вред от литературного цуканья, когда от художника требуют марксизма и коммунизма целостного, законченного и завершенного, именно на все 100%. <...> Не так давно от одного из сторонников этого направления довелось услышать такое замечание: „Пусть пишут неискренно, но пусть дают нужные вещи“. Такая „установка“ в нашу пору, к величайшему сожалению, находит себе сторонников и уже начинает приносить, как выражались раньше, свои горькие плоды. <...> „Стансы“ С.Есенина тем именно и показательны, что в них есть попытки внешние, показным образом приспособиться к нашим пуританам. Они же вскрывают и всю несообразность формулы: пусть пишут неискренно, но пусть пишут нужные вещи; они неискренны, потому плохи и потому ненужны.
Таких „стишков“, рассказов и повестей пишется сейчас изрядно. Это - прямая опасность для литературы. Внешне, на виду у нас может казаться все благополучным; будет все по форме - и Маркс, и Ленин, и индустрийная мощь; а на деле - расхождение показного творчества с внутренними потенциями художника, с его эмоциями и мыслями» (альм. «Наши дни», М.-Л., 1925, № 5, с. 305-309; выделено автором).
«Сергей Есенин решил, наконец, остепениться, т.е. приняться за изучение „Капитала“. Об этом он счел нужным поведать миру в „Стансах“, напечатанных в газете „Заря Востока“. Выдержки из этого стихотворения мы находим в № 5 альманаха „Наши дни“ <процитированы так же, как и в „Наших днях“: 2-я, 3-я, 6-я, 7-я и три последних строфы; напомним, что ст. 37 содержала в этой цитате неесенинское слово „болванам“>. Чего, казалось бы, лучше? А вот подите же: советская критика все еще недовольна. В той же книге „Наших дней“ А.Воронский подвергает приведенное стихотворение самой беспощадной критике. <...> Бедный Есенин» (газ. «Звено», Париж, 1925, 24 августа, № 134; подпись: Ст.).
Благодаря парижскому критику извлечения из «Стансов» достигли читателей русского зарубежья. После того как они, по словам И.А.Бунина, «случайно попались» ему «на глаза», он дал им такую оценку (имея в виду прежде всего шестую и седьмую строфы произведения):
«Эти хвастливые вирши <...>, принадлежащие некоему „крестьянину“ Есенину, далеко не случайны. <...> И какая символическая фигура этот советский хулиган и сколь многим теперешним „болванам“, возвещающим России „новую эру“, он именно чета и сколь он прав, что тут действительно стоит роковой вопрос: под знаком старой или так называемой новой „эры“ быть России и обязательно ли подлинный русский человек есть „обдор“, азиат, дикарь или нет? <...> ...современный советский стихотворец, говорю еще раз, очень показателен: он не одинок, и целые идеологии строятся теперь на пафосе, родственном его „пафосу“, так что он, плут, отлично знает, что говорит, когда говорит, что в его налитых самогоном глазах „прозрений дивных свет“. При всей своей нарочитости и зараженности литературщиной он кровное дитя своего времени и духа его» (газ. «Возрождение», Париж, 1925, 12 октября, № 132).
В стихотворении «1 мая» (1925) Есенин ответил своим оппонентам так:
меня бранят за стансы -
них правда есть.
О Петре Ивановиче Чагине 640). В.Е.Субботин так передает его рассказ о «Стансах»: «...Петр Иванович говорит так, что когда Есенин принес ему там, в Баку, их, „я сказал, что не помещу, скажут, что Чагин печатает стихи о самом себе“. Предлагал еще убрать „Демьяна“. Потому что Бедный Демьян его друг... Есенин ответил, что напечатает и так» (Хроника 2, 307).
Бедный Демьян
Варианты
| Номер строфы | Номер варианта | |
| 52
81 | И слышу голос человечьих сил |