До свиданья, друг мой…
Восемьдесят лет назад в ночь с 27 на 28 декабря в гостинице «Англетер» трагически погиб Сергей Есенин. До сих пор не прекращаются попытки интерпретировать судьбу и смерть поэта. Тем ценнее для нас свидетельства тех, кто лично знал Есенина, — его друзей и товарищей по литературному цеху. Сегодня на страницах «Гудка» впервые публикуются заметки друга Есенина, поэта и художника Павла Радимова.
Недавно, разбирая архив моего деда Павла Александровича Радимова, я обратила внимание на старую открытку, написанную красными чернилами, с датой в левом верхнем углу — 19-XII 25.
«Дорогой Павел Александрович, что же Вы не едете? Мы с Катей очень, очень без Вас скучаем. Вы просили сообщить Вам все особенное. Так вот, 22-го Сергей разводится со мной и сейчас же уезжает в Ленинград. Все совсем решено и безнадежно. Очень хочется Вас видеть, при Вас легче и спокойнее на душе. Мне очень, очень плохо. Ничего тут не скажешь. Приезжайте скорей. С. Есенина».
Первая встреча моего деда с Сергеем Есениным произошла в 1924 году на одном из литературных вечеров, организованных Валерием Брюсовым. Дед тогда прочел стихи о русском пейзаже. Оказалось, что Есенин уже знал деда, читал его стихи. Они земляки. Константиново примерно в сорока километрах от села Ходяйково, где родился Павел Радимов.
«Я был тепло встречен многочисленной аудиторией, и когда уходил со сцены, ко мне, протягивая руки, поздравляя с успехом, подошел улыбающийся Есенин, — вспоминал Радимов. — Весь в движении, стройная фигура, мягкая поступь, милый молодой Есенин с открытым русским лицом…
…Не имея квартиры в Москве, Есенин живал у своих знакомых. «Паша! Приходи ко мне завтра к пяти часам, я читаю свою поэму «Анна Снегина», — позвал как-то раз деда Есенин. Дед осведомился о точном адресе. «Улица Станкевича за Моссоветом, дом «Правды», четвертый этаж, приходи в пять часов». «В назначенный срок, — вспоминал Радимов, — в дверях квартиры меня встретила с суровым лицом старуха, локтем показала комнату, где жил Есенин. Это была комната сотрудницы «Правды» Гали Бениславской, через полтора года после смерти Есенина она покончила жизнь самоубийством на его могиле.
В комнате поэта я застал неожиданную сцену: двое молодых людей катались на полу, в одном я узнал Есенина. «Сережа, что ты делаешь?» — «Ивана Приблудного выгоняю». — «Почему ты его выгоняешь?» Не отнимая крепких рук от стана противника, Есенин будто в шутку ответил: «Потому что он вор, он у меня пиджак украл». Поэт Иван Приблудный, автор книги стихов «Тополь на камне», не раз грешил клептоманией, в гостях он всегда набирал карманы конфет. Под разговор Приблудный ловко рванулся, ногой незадачливо задел этажерку и перепечатанные на машинке страницы поэмы «Анна Снегина», как белые голуби, веером разлетелись по полу.
Стали появляться писатели — Всеволод Иванов, Леонид Леонов, критик Зелинский, Кириллов, Орешин, Казин. Каждый принес водку. Хлеба не было, была одна небольшая сковородка с жареной печенкой. Леонов хотел утешить всех игрой на гитаре. Он был большой мастер этого дела, очаровал своей музыкой Есенина, и поэт с молодецкой ухваткой поднял его под мышки и неожиданно с легким треском… опустил отдохнуть на гитару. Музыка кончилась.
— и мы у соседей.
Есенина как гостя встречали с почетом, и нас как свиту пригласили к столу. Он счел долгом поднять бокал светлого вина за хозяев дома и попросил разрешения прочесть свою новою поэму «Анна Снегина». Есенин был полон ею, ему надо было во что бы то ни стало прочесть поэму. Те голуби-листики, которые были рассыпаны по полу в борьбе Есенина с Приблудным, были собраны позднее пришедшей Галей, по записке Есенина она передала их посланному, теперь они уже в руках поэта.
Среди неожиданной аудитории Есенин чувствовал себя тем по-пушкински народным поэтом, какого званья он ни при жизни, ни по смерти еще не получил.
Вспоминается еще одна встреча с Есениным. Обедаем в столовой у Сретенских ворот. Два земляка говорят об Оке и Рязани. Оба знают Солотчу, где рязанский князь Олег, современник Дмитрия Донского, построил монастырь, постригся вместе с женою и остаток своей жизни прожил в монашеском покое.
— Паша! — говорит мне Есенин. — Я уеду из Москвы, буду жить в монастыре, буду писать стихи, а ты отдавай их печатать в журналы.
и потрусили на Тверскую улицу в «Стойло Пегаса».
В «Стойле Пегаса» кафедра, где выступали чтецы, находилась в конце зала. Есенин был здесь как хозяин. Мы проводили поэта вниз в хозяйственную комнату. Есенин полчаса вздремнул за столом, положив на локоть голову. По афише, сегодня в клубе он должен читать свои стихи.
Я поднялся в зал и стал слушать чтецов. Первым выступал Вадим Шершеневич, он читал из своей книги «Лошадь как лошадь». Читал зычно, но лошадиная тема не доходила до слушателей. Вторым выступал Мариенгоф. Он прочел свою поэму, так называлась и книга «Мариенгоф развратничает с вдохновением». Но и эта тема никого не соблазнила. Ждали стихов Есенина. В публике слышен шепот: «Сережа хмелен».
Спустившись вниз, я позвал Есенина. «Выйду», — ответил он. Смотрю: он поднимается по лестнице, черный костюм, белая сорочка, русые волосы спустились на лоб… Неодобрительный шепот смолкает. Есенин бодро оперся о кафедру, звучат строки новых стихов. Поэт наклоняется вперед, он будто летит, мгновенно сердца слушателей пронизывает молнией поэтическая искра. Звучит последняя строфа, чародей Есенин ведет толпу в просторы родного края, навстречу гремит гром аплодисментов, толпа слышит и видит: поэт в ударе, родной, могучий Есенин.
…В Померанцевский переулок на квартиру Есенина, где он жил у своей последней жены Софьи Андреевны Толстой, внучки Льва Толстого, привез меня поэт Василий Наседкин. Тот предупредил меня, что при Есенине пусть никакая рюмка вина не стоит на столе. Наседкин охранял Есенина от встреч с богемными друзьями, оберегал его здоровье. Не знаю, как получилось, я стал завсегдатаем этой квартиры, и супруга Есенина предоставила мне небольшую комнату и кровать. Со своей стороны я отблагодарил Наседкина тем, что сосватал ему Катю Есенину.
«Я вам прочту «Черного человека». Мы прослушали трагическую поэму, а недели через две Софья Андреевна обратилась ко мне: «Помогите Сереже, у вас есть знакомства в Кремле. Над Сережей назначен народный суд, он плохо вел себя на вокзале и оскорбил персонал».
Задача трудная. Я беседую с одним из влиятельных людей в Кремле, почитателем таланта Есенина, он дает совет: «Положите Есенина в больницу, решения суда не будет». Я рассказал об этом Софье Андреевне и Сергею: надо лечь в больницу к Ганнушкину, там лечились и художник Врубель, и скульптор Антокольский. Сергей подумал с тихим и покорным видом и согласился лечь в больницу. Несколько раз я с Софьей Андреевной бывал в больнице у Есенина. Здесь он написал несколько стихотворений, и мы слушали чудесные стихи. Однажды Есенин в сопровождении врача показывал музей больницы. Казалось, Есенин был весел.
Я и Есенин внимательно слушали рассказы врача: «Мы отменили все прежние приемы усмирения буйных больных. В камере больного не должно быть ничего острого». — «У вас же нет в камере ничего острого?» — «Каждый самоубийца найдет способ покончить с собой. Самоубийство — неизученная роковая болезнь». Я посмотрел на Есенина, ни одна мрачная тень не легла на лицо поэта. «Он о смерти не думает, Есенин здоров», — думал я.
Я уехал на две недели к семье в Казань. Скоро получил печальное письмо от Софьи Андреевны. Следующее известие в газете: «Смерть Есенина в гостинице «Англетер».
«Гудок», 27.12.2005