ЕСЕНИН В РОСТОВЕ
Солнечным июльским днем 1920 года в книжную лавку ростовского Союза поэтов (она помещалась на Садовой) вошел стройный светлокудрый человек. Он приветливо улыбнулся, слегка прищуривая синие глаза. Лицо незнакомца, милое своей простотой, сразу располагало к себе.
— Сергей Есенин! — узнал пришельца кто-то из ростовских литераторов, и его тотчас же окружили, засыпали вопросами 1.
Есенин охотно отвечал: приехал из Москвы вместе с А. Б. Мариенгофом и Г. Р. Колобовым. Цель приезда — пропаганда советской поэзии. Вот мандат за подписью наркома А. В. Луначарского, вот афиши о предстоящем вечере поэзии, которые надо побыстрее расклеить. В подборе помещения для вечера просил помочь.
жизни города. В ту пору много ростовских школьников увлекались поэзией, с нетерпением ждали приезда В. В. Маяковского, стихи которого знали наизусть. Но Есенин — это тоже было здорово! А когда Сергей Александрович рассказал, как вместе с друзьями-поэтами расписал стены Страстного монастыря стихами, мы были совсем покорены.
Вечер с участием С. Есенина состоялся вскоре в помещении кинотеатра «Колизей» (в доме, где теперь кинотеатр «Буревестник»). Сергей Александрович попросил меня прийти пораньше, до начала вечера. Я сидела рядом с ним и по его сжатым губам и напряженному взгляду видела, как серьезно он готовился к выступлению, словно к состязанию, из которого надо обязательно выйти победителем. — Ведь в зале, — сказал он, — могут оказаться и люди враждебные молодой советской поэзии, всему новому. Таким надо дать бой. Есенин читал ярко, своеобразно. В его исполнении не было плохих стихов: его сильный гибкий голос отлично передавал и гнев, и радость — все оттенки человеческих чувств. Огромный, переполненный людьми зал словно замер, покоренный обаянием есенинского таланта. Бурей аплодисментов были встречены «Исповедь хулигана», «Кобыльи корабли», космическая концовка «Пантократора».
Лирическим стихам
аплодировали так неуемно, что, казалось, Есенину никогда не уйти с эстрады.
Но вот его сменил А. Мариенгоф, прочитавший новую поэму. Г. Колобов не выступал, хотя в афише значился третьим участником вечера. Мы уже знали, что Григорий Романович не поэт, а работник транспорта, в служебном вагоне которого Есенин приехал в Ростов. Назавтра, встретив Есенина в книжной лавке поэтов, я сказала ему. что стихи его очень хороши и нисколько не похожи на имажинистские. Он засмеялся и защищать имажинизм не стал.
Почти ежедневно в течение двух недель, проведенных в Ростове, Есенин бывал в доме моего отца по Социалистической улице, N 50. Здесь, окруженный поэтической молодежью, Сергей Александрович читал стихи, рассказывал о своей юности, о своих первых встречах с С. Городецким и А. Блоком.
— Очень люблю Блока, — говорил он, — у него глубокое чувство родины. А это — главное, без этого нет поэзии.
Как-то раз Есенин принес свою «ростовскую» фотографию, он снялся, присев на цоколь решетки городского сада. Ярко светило солнце, и глаза на фотографии получились сильно сощуренными. Мы побывали в гостях у С. А. Есенина. Он жил на вокзале в том самом служебном вагоне, который доставил его в Ростов. И Колобов, и Мариенгоф были «дома». Все они гостеприимно хозяйничали, угощали нас абрикосами, поили сладким чаем. Ставить самовар пришлось Есенину, была его очередь. Я удивилась, когда увидела, что Сергей Александрович переоделся и вместо серого щегольского пиджака на нем матросская белая блуза с голубым воротником. Мне объяснили: для того, чтобы разжечь самовар, надо добыть полешек, а вокзальная администрация охотнее сговаривается с моряками, чем с поэтами.
Из Ростова Есенин уезжал в Баку. Накануне была устроена прощальная встреча. Мы сдружились с московским гостем, жаль было, что он покидал Ростов. По нашей просьбе Есенин без устали читал свои стихи. Прочел полюбившееся нам, приветствующее революционную новь стихотворение, где есть строки:
Все были взволнованны, все молчали… И вдруг Есенин по-озорному сказал:
— А ведь есть продолжение!
И прочел:
Эти строки нигде не были напечатаны. Очевидно, экспромту-шутке Есенин не придал никакого значения. Но для нас в нем прозвучала большая доля правды. Посмеялись, пошутили, пожелали «лучшему поэту в России» доброго пути!
ощущалось, что обстановка, сложившаяся в его личной жизни, тяготила его, что ему очень хотелось уехать куда-нибудь из Москвы. Есенину не понравилась ростовская погода: подтаявший снег, туманный день. Он с гордостью рассказывал, как работал над драматической поэмой «Пугачев», как много материалов и книг прочел он тогда. Показал на ладонях рубцы:
— Когда читаю «Пугачева», так сжимаю кулаки, что изранил ладони до крови…
Есенин прочел мне два отрывка из «Пугачева», прочел несколько стихотворений, написанных после первого приезда в Ростов. Стихи были великолепными, по-новому сильными. Особенно глубокое впечатление произвело на меня стихотворение «Не жалею, не зову, не плачу…». Я даже потеряла дар речи, ничего не смогла сказать. Сергею Александровичу было приятно мое искреннее восхищение. Он сказал:
— А «Пугачев» — это уже эпос, но волнует, волнует меня сильней всего…
«Пугачев», бесспорно, одно из любимых творений Есенина, в которое он вложил всю свою творческую страсть…
‹1965›
Примечания
Нина Осиповна Александрова — в 20-е годы выступала в печати с поэтическими произведениями под псевдонимом Н. Грацианская. В 1922 году вышел сборник ее стихотворений «Сейф сердец». В письме к составителю от 3 марта 1970 года она сообщила, что у нее хранилась книга Есенина «Голубень» (1920) с его дарственной надписью: «Утешаюсь тем, что и я был когда-то таким же юным, как Нина Грацианская. С. Есенин». «Была еще маленькая фотография 1920 года, — писала она, — Есенин и Мариенгоф снялись в Ростове у ограды городского сада, — ее подарил мне Есенин. В начале 1926 года, уже после смерти С. А., из Батума мне прислал два его стихотворения, написанные на газетном „срыве“, Лев Осипович Повицкий. Стихи эти — „Шаганэ“ и „В Хороссане есть такие двери…“ — были написаны Есениным от руки набело. С Повицким меня в 1920 году в Ростове познакомил Сергей Александрович. Все эти материалы погибли во время моей эвакуации из Ростова в июле 1942 года».
Воспоминания Н. О. Александровой под псевдонимом Н. Грацианская были впервые напечатаны в 1926 году в сб. «Литературный Ростов — памяти Сергея Есенина», Ростов-на-Дону, 1926, с. 57–59. В переработанном виде опубликованы в газ. «Молот», Ростов-на-Дону, 1965, 2 октября. В наст. изд. печатаются по рукописи, заново пересмотренной и дополненной автором.
1 В Ростов-на-Дону Есенин вместе с А. Б. Мариенгофом и Г. Р. Колобовым приехал между 8 и 11 июля 1920 г. и пробыл там до 5 августа, выезжая для выступлений в Новочеркасск и Таганрог.